Сказки Баюна: Цена свободы. Андрей Фролов

Вот такой вот палкой! – мальчик развел руки в стороны, демонстрируя огромную в его представлении дубину или ветку. Увы, ввиду малого возраста получилось не очень внушительно.

      – Дурак твой Степка.

      – Это еще почему?

      – Папку его волки съели, когда он пьяный в лес пошел. С тех пор Степка и мечтает охотником стать. Да только волку палка – что тебе прутик. Посмеяться да и только.

      Ждан крепко задумался, но спустя несколько минут сонно пробормотал:

      – Все равно с волками лучше, чем без…

      Рада сходу придумала еще несколько доводов в пользу леса без волков, но было поздно: брат уже тихонько посапывал. Ничего удивительного, день выдался насыщенным. А вот в девушке какая-то навязчивая сонливость боролась с безудержным вихрем мыслей.

      Староста говорил, что все наладится. Но Рада была сегодня на поле, помогала собирать урожай. «Рожь сплошь порченая стоит, на один нормальный колос сотня загубленных. Таким урожаем не то что деревню, семью не прокормишь. Воды в речке локоть едва наберется, а жара уходить и не думает. Зверье в чащах попряталось, даже к опушкам не выходит, это всяк говорит – и стар, и млад. Мама, правда, в словах старосты уверена… Но взгляд у нее странный был. Будто смотрит не сюда, а куда-то вдаль. Странно. Что там про Забаву с Хотеном говорили? Куда не годятся? Последние дни они как в воду опущенные ходили – Дарен, сынишка их, в лес убежал за брусникой, да там и сгинул походу. Взрослые его целый день искали, но так и не нашли. Правда, ни Забава, ни Хотен искать не ходили, будто сразу смирились…»

      Дверь в сени со скрипом приоткрылась. Пахнуло резким и неприятным пойлом, а в узкой полоске света показалась чья-то тень. Мама. Смотрит, уснули ли дети. Рада тут же закрыла глаза и замерла, словно домовая мышь. Почему-то говорить с матерью не хотелось. Дверь снова заскрипела, но до конца не закрылась.

      – Ну? Что? – из избы послышался негромкий говор отца.

      – Спят, – ответила мать.

      Кувшин с березовицей звонко ударился о кружку, следом последовало тихое переливчатое журчание.

      – Когда Горазд придет?

      «Горазд? Так старосту нашего зовут,» – пронеслось в голове у девочки.

      – Ровно посреди ночи. Постучит три раза в окно.

      «Посреди ночи? Поздновато для гостей».

      – Гнусно все это, – донесся тихий мужской голос.

      Вновь кувшин ударился о кружку, на этот раз еще звонче.

      – Свет мой, послушай, скоро все снова станет как раньше. Голод, болезни, нищета – все пройдет.

      С глухим стуком кружку поставили на стол.

      – Дети… спят?

      – Спят, спят. У них и за столом глаза смыкались. Сон-трава свое дело знает.

      Волосы на голове Рады встали дыбом: «Сон-трава! То-то Ждан так быстро уснул! А ведь он съел почти две тарелки каши. И этот странный цветочный запах от мамы… точно сон-трава! Но зачем?!»

      – Врет Горазд. Надо было в морду ему дать, да и самого в поле прикопать. Дерьмо – знатное удобрение.

      – Ты подумай! Представь хотя бы на минуту… Закрома вновь полны медом и едой. Двор забит животиной. Люди гуляют