Мамба в СССР. Чёрный курсант. Алексей Птица

отсюда. Все расходимся: цирк уехал!

      Кивнув, я забрал три рубля и свалил.

      – Гад африканский, – проорал мне вслед шулер.

      Чуть позже он делился своими впечатлениями с подельниками:

      – Смотрел на меня, как удав на кролика, аж голова разболелась! А его шрам вдруг стал раскрываться, а оттуда кровь как хлынет чёрная… – шулера передёрнуло, – и зубы торчат белые, как снег.

      – Не трепись, – лениво сплюнул в сторону охранник, с ухмылкой глядя на испуганного сообщника.

      – Вот те крест! Я с таким вообще никогда не встречался.

      – Негры они ведь с духами якшаются, вот тебе и не повезло. Это у нас религия, а у них непонятно что, – подтвердил «актёр». – Ну его на хрен, не связывайся больше с иностранцами, себе дороже.

      Всего этого я, разумеется, не слышал, направляясь в магазин. А там меня уже ждали.

      – Чавой-то ты долго билеты покупаешь?

      – Так очередь, еле купил. У вас тут всегда так?

      – А то! В очереди не постоишь, значит, день прошёл даром! Учись, негритёнок, – и обе тётки оглушительно расхохотались. Типа очень смешно, хотя и очень грустно: сколько времени впустую пропадает.

      – Ладно, держи свою авоську с продуктами. Мы всё в бумагу завернули, чтобы не увидели, что несёшь. А то народ у нас ушлый, увидят, начнут расспрашивать: где, мол, взял? А ты и расскажешь, чёрная твоя душа, у кого купил. Они к нам, а у нас-то и нету ничего! Люди жаловаться пойдут, к нам ОБХСС нагрянет с проверкой, да выметут всё подчистую. Стало быть: бери и молчи. Ясно?

      – Понял, спасибо. А где у вас тут фарцовщики обычно обитают?

      – А что, у тебя есть что?

      – Сигареты, жвачки, колготки.

      – Да?! – глаза обеих тёток вспыхнули ярче прожекторов.

      Но тут внезапно отворилась дверь, и в магазин ввалились двое подвыпивших мужиков, проорав с порога:

      – Водка есть?

      – Есть, – недовольно ответила продавщица. – Какую вам: «Русскую» или «Пшеничную»?

      – «Русскую» давай, она дешевле, – проорал один из них. – Четыре сорок или пять двадцать, есть же разница? Русское всегда дешевле, – изрёк он неочевидную мудрость.

      – Да, – поддакнул ему товарищ, – понимание надо иметь.

      – Что ж вы делать-то будете, если она подорожает? – поинтересовалась у забулдыг продавщица.

      – Пить! – пьяно улыбнулся ответственный за финансы, скрупулёзно подсчитывая деньги, и пропел на манер частушки:

      Если водка будет пять,

      Мы её все будем брать.

      Если водка станет восемь,

      Всё равно мы пить не бросим.

      Передайте Ильичу –

      Нам и десять по плечу!

      Если цены станут больше,

      То мы сделаем как в Польше.

      Если будет двадцать пять -

      Будем Зимний брать опять!

      – А если водка станет триста? – спросил я, усмехнувшись.

      – Петька, глянь-ка на туриста! – тут же выдал рифму пьяница, перевёл на меня внезапно умный взгляд светло-голубых глаз и добавил тихо: – Если водка станет триста, значит, свергли коммунистов.

      – Дайте