Вейн. Инна Живетьева

плечо дрогнуло. Малек потерся об него щекой, разукрашенной коростой. Отвечая, он смотрел на ножик у себя в руках.

      – Но я же не могу быть пастухом или охотником.

      Снова посыпалась стружка. Ичин сопел громче обычного.

      Теперь, кроме локтя, зудело между лопатками – войлок колол сквозь футболку. Юрка шевельнулся, и малек вздрогнул.

      – Ты что, боишься меня? Это же смешно.

      Плечо опять медленно поползло вверх. Ичин втянул голову и сказал шепотом:

      – Я не боюсь.

      – А чего тогда?

      Не ответил, продолжая кромсать деревяшку. Лисий хвост истончался до крысиного.

      – Ты шел с вейном, – сказал Ичин, глядя на свои пальцы. – Ты видел, как он находит проекции?

      В отличие от старшего брата это слово калека произнес уверенно.

      – Да.

      – Ты знаешь, как? – Малек подался вперед.– Может, он говорил что-нибудь? Звал богов?

      Юрка покачал головой.

      – А ты…

      Качнулся полог, и в юрту вошел Азат. Ичин замолчал, бросил в очаг испорченную фигурку.

      Молодой жузг невесело усмехнулся, увидев Юрку.

      – Бежать пытался? – спросил, ослабив узел и позволяя опустить руки.

      – Естественно.

      Азат не понял, и Ичин перевел шепотом.

      – У меня умный брат, правда?

      Жузг старательно улыбался, но Юрка все равно насторожился.

      – Что случилось?

      Азат сел к очагу. Сказал, прикрыв глаза веками:

      – Через три дня уводим табуны на дальнее пастбище, к Мелетек-озеру.

      Ну, чем меньше охранников, тем лучше. Вот только…

      – А в туалет меня кто выводить будет?!

      – Юрий, ты поедешь с нами.

      Он скривился. Хотя… Проще от десятка парней убежать, чем от одной Калимы! В степи свободы больше, а тут из юрты не выйдешь, чтоб не заметил. Увести коня. Распороть куртку, копыта тряпками обмотать. Без седла удержится запросто. Да, точно, получится! Отвернулся, пряча лицо, и вдруг сообразил:

      – А если проекция откроется тут?

      – Тогда богам отдадут Ичина, – ровно произнес Азат.

      На ночь Калима связала пленника так, что путы врезались в кожу. Запястья быстро опухли. Дремал Юрка урывками – стоило шевельнуться, и вскидывался от боли. Ошейник сбился, давил на горло. От духоты и недосыпа звенело в ушах.

      Ничего, осталось недолго. Эта ночь, завтра, послезавтра, послепослезавтра – и убежит. Обязательно. Ему нужно в Бреславль! Нужно!.. Это слово жужжало в голове, точно жук, и его хотелось прихлопнуть.

      Нужно…

      В Бреславль…

      Юрка уткнулся в кошму, неловко вывернув руки. В носу щекотали слезы. «Я хочу домой», – подумал, закусывая войлок.

      …Весна выдалась ранняя. Уцелевшие сугробы жались в тень и подтекали ручьями. Парила мокрая земля, кое-где подсохли тропинки. Мальчишки уже расчехлили велосипеды и рассекали на них лужи. Юрка топал пешком, поглядывая на них с завистью – у его «Камы» прохудилась камера на переднем колесе. Эх, старье! Его не латать, выкидывать пора!

      Придерживая