В человеческом обличье. Артем Римский

том доме не всегда бывали деньги, а значит, и не все вечера в нем были сытными. Но насилия не было. Скрывать такие вещи в городе типа Эскины просто невозможно. Хотя, справедливости ради стоит сказать, что под пьяную лавку Рэкс был не против померяться с кем-нибудь силой.

      – Я его смутно припоминаю. Помню, что богатырем был, или же мне в детстве так казалось.

      – Не казалось. Действительно, это была двухметровая туша в сто тридцать килограмм бесполезной силы.

      – И что? Какие были версии потом? О чем говорили в городе?

      – Обо всем, что только могло прийти в голову. О родовых проклятиях, об одержимости дьяволом, о внезапном сумасшествии, кто на что горазд, короче, – Флинт закурил и несколько секунд молчал, глядя на стройные ноги юной красавицы, шагавшей по тротуару вдоль ограды паба. – Страшно признавать, что мужику просто снесло крышу на несколько мгновений и все. Страшно, потому что таким образом признаешь, что и сам не застрахован от подобной участи.

      – Ага, – Дэйв сделал глоток виски и тоже закурил. – Никогда не сносило, а тут вдруг снесло?

      – Значит, все-таки дьявол вселился? – хмуро пробормотал Флинт. – Такая версия тебе больше по нраву?

      – Даже не знаю. Так как все было?

      Дэйв отметил, что нынешнее поведение Флинта резко контрастирует с его обычной манерой, когда он готов сочинить на ходу любую чепуху в угоду слушателю и тут же, на ходу ее переврать для пущей забавы. Сейчас же он выглядел вовлеченным в свои воспоминания не потехи ради. Дэйв взял бутылку и подлил в стаканы.

      Флинт несколько секунд молчал, словно пытался точнее восстановить в памяти события тех дней. Затем заговорил:

      – Одним июльским вечером, а именно субботним, соседи увидели, как маленький Джонсон бредет босиком по улице, оставляя за собой кровавые отпечатки своими детскими ножками. Сначала подумали, что он изрезался, но когда осмотрели его ноги, оказалось, что они целые, то есть кровь была не его. А чья кровь, ответить он не мог. Молчал. И с тех пор не проронил ни слова. И взгляд оставался… не испуганным, а словно, как это сказать?

      – Отсутствующим?

      – Тоже не то. Взгляд был осмысленный, но словно он смотрел куда-то не туда, куда смотрим мы. Словно внутрь себя, а не наружу.

      – Ты видел его после гибели родителей?

      – Да. На похоронах Доротеи. Тело Рэкса кремировали, а что сделали с прахом, я не знаю, может, передали его родственникам.

      – И как мальчишка себя вел на похоронах?

      – Так, как я и сказал. Молчал и…

      – И смотрел внутрь себя, – закончил Дэйв.

      – Это был очень странный взгляд, скажу тебе. Словно и не взгляд человека.

      – А кого?

      – Кого-то совершенно равнодушного ко всему человеческому. По крайней мере, так казалось.

      – А как еще должен выглядеть ребенок, переживший такой ужас?

      – Примерно так, сынок, я ведь и не спорю. И все же…

      – И все же этот взгляд тебе запомнился?

    &nb