Его Величество Змееныш. Нани Кроноцкая

вздрогнула. Сколько лет уж прошло, а она всё никак не привыкнет. В центре зеркального круга загорелась крохотная звезда. Невероятно далёкая, не особенно яркая, она словно бы завораживала своим льдистым светом. Значит, он всё ещё жив. Ничегошеньки не изменилось, и лучше ей даже надежд не питать. Ну что же… упорства не занимать Еве Дивиной.

      Тяжко вздохнула и дунула на артефакт. Зеркальце тут же погасло, словно и не было тайного знака. Теперь в нём отражалось бледное и испуганное лицо с глазами, полными слёз, с закушенной от чего-то до крови губой и растрёпанными волосами.

      – Что-то приснилось? – тихий голос Ильи прозвучал так внезапно, что Ева едва не свалилась в проход между полками.

      – А? – громко спросила, продемонстрировав чудеса сообразительности.

      Быстро опомнившись, сунула зеркальце в косметичку и натянула на плечи сползающее одеяло. – Я… я замёрзла во сне.

      Тихий вздох. И спустя пару секунд ей вдруг резко стало теплее. Нос высунув из-за подушки, Ева вдруг обнаружила, что поверх одеяла укрыта длинным и дутым Змеевским пуховиком.

      – Ей! Зачем? Мне не нужно! – барахтаясь в одеяле, Ева попыталась стащить с себя эту нежданную помощь.

      – Женщина! – прозвучало устало. – Я терпеть не могу, когда рядом не спят. И до слёз замерзают.

      Завёрнутый в белую простыню он стоял рядом в проходе. Взъерошенный, сонный и неожиданно высокий. В темноте купе его лица не было видно. И как он успел заметить её слёзы?

      – Я испачкать могу его, – не очень убедительно прозвучало.

      – Пачкай, – милостиво разрешил Змеев, укладываясь обратно.

      Двигался он совершенно беззвучно и гибко. Интересно, каким видом спорта занимаются мальчики из богатых семей? Чем-нибудь экзотическим.

      С этими странными мыслями убаюканная мягким теплом и ароматами дорогого мужского парфюма, исходящими от неожиданно-тёплого покрывала Ева тихонько уснула…

      Проснулась от запаха свежей выпечки и яркого света включённых светильников.

      – Тебе если нужно в туалет, то самое время вставать, – над головой прозвучало невозмутимое. – Потом его просто закроют. Через час приезжаем.

      – Что?! – Ева так удивилась, что даже подпрыгнула, лбом больно шарахнувшись о верхнюю полку.

      К слову, Змеев ещё вчера предлагал убрать обе верхние полки. И почему она заупрямилась? Из чувства чистейшего противоречия. Даже что-то ему на ходу сочинила про фобию. Дура.

      – Ты всё проспала, женщина. Чай уже остывает, кофе тут не добыть, карточки не принимают. Я в Череповце добыл пирожков и уже съел их почти.

      – Мы где? – Ева выползла из постели, всё ещё ничего не понимая.

      – Между Павлово и Волховстроем.

      Он вдруг перехватил её ноги, обтянутые лосинами, и осторожно поставил их в тапочки, лежавшие на полу.

      – Тапочки прикупил вот себе, на память. А то ведь никто не поверит.

      На войлочных тапочках странного вида красовалась яркая вышивка: «Воркута».

      – Я сколько