В поисках ветра. Анастасия Соколова

же Алина вспомнила мамины заплаканные глаза и опустившиеся уголки рта… Алина сжалась в комок и заплакала. И вновь почувствовала свою двойственность. Кто отрицает, что в человеке несколько сущностей или уже точно две: черная и белая, тот ничего не знает о человеке.

      Она поднялась с постели и направилась на кухню, прихватив с собой блокнот и ручку. Если есть что сказать – пиши, если не спится – пиши, если очень лень – всё равно пиши.

      В любой ситуации пиши – таков был девиз Алины.

      В комнате тихо спали мама, Вероника. Пройдя на кухню, она достала из холодильника ряженку и намешала ее с сахаром в стакане, поставила чайник.

      Удивительно, когда много думаешь, всё время хочется чего-нибудь перекусить. Алина восполняла энергию сладостями, молочкой, мучным и никогда не толстела. Природа наделила ее ускоренным метаболизмом.

      Через какое-то время на кухню пришла мама попить воды.

      – Мам, – нерешительно произнесла Алина.

      Спросонья мама ее не услышала, она ставила пустую кружку обратно в шкафчик и, закрывая дверцу, собиралась уходить.

      – Мам, – вновь окликнула ее Алина, – ты прости меня.

      Мама недоуменно посмотрела на нее.

      – Ну за рассказ… Я не хотела, чтобы ты плакала, – быстро проговорила Алина.

      Мама в ответ только кивнула и направилась в комнату.

      Что это значит?

      Не верю? Бесполезные слова?

      Алина догнала ее в проходе и крепко обняла. Откуда ни возьмись появились слёзы.

      – Алин, ну всё, мне завтра на работу, – мама обняла в ответ и похлопала по спине.

      Алина подняла на нее красные от слёз глаза.

      – Нашла, что дарить тебе в юбилей! Вот дура, правда!

      – Ну, перестань! – мама улыбнулась. – Ты посвятила мне рассказ. Он меня очень тронул.

      – Я испортила тебе настроение в твой праздник и, что уж кривить душой: я знала, что так будет.

      – Ну! – мама махнула рукой, мол, ну нашла причину!

      Алину это только еще больше раззадорило и, вновь всхлипывая, она уткнулась маме в плечо.

      – Всё очень грустно у тебя… Впадать в уныние не надо, но мы не должны бояться грусти. С тех пор прошло тридцать лет. И я помню, как обещала себе каждый день читать по Андрею молитвы, потом каждую неделю, потом раз в две-три, наконец, я просто стала ставить свечки на поминальные дни. Время изгладило ревность молитвы. А ведь это никуда не делось. Всё это было, и это было страшно. И мы здесь не можем сказать, что было, то прошло, нет. Мы должны помнить своих любимых, даже когда их уже нет с нами. Кто знает, может, от нашей любви и памяти по ним, им там хорошо делается? А отворачиваться от горя не надо, горе очищает наши сердца. Ты затронула мою душу своим текстом… И я теперь вновь будто стала ближе к Андрюше. В эту субботу схожу в церковь на панихиду. Ну всё, пусти меня, а то я сейчас разговорюсь с тобой и не высплюсь. Алин, отстань!

      Мама с шутливым раздражением отстранила от себя дочку и пошла в комнату. На повороте она выглянула из-за косяка и, подмигнув, сказала шепотом: «Спокойной ночи».

      – Спокойной