Бубновые тузы. Виктор Некрас

особенно среди сослуживцев, принято обращаться без чинов и титулований, но государь не имел к флоту никакого отношения, да и не были они с контр-адмиралом сослуживцами. И никакая сила сейчас не заставила бы императора обратиться к директору корпуса по имени-отчеству. Разговор не располагал. – Я пригласил вас, чтобы обсудить некий прискорбный факт. Прискорбный как для меня, так, думаю, и для вас, как директор Морского корпуса.

      Адмирал чуть склонил голову, не отрывая взгляда от узкого породистого лица государя – было видно, что Павел Михайлович изо всех сил пытается понять, куда клонит его величество. «Впрочем, он наверняка догадывается, – подумал Николай Павлович тут же. – Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда я клоню».

      – Я уверен, что… – Николай чуть споткнулся, подбирая наиболее правильно слово, – что события четырнадцатого декабря потрясли не только меня, не так ли, господин адмирал?

      – Так точно, ваше императорское величество! – Рожнов, словно подброшенный пружиной, вскочил с кресла и выпрямился по струнке.

      – Присядьте, адмирал, – мягко сказал Николай, и директор, чуть помедлив, опустился обратно в кресло. Император же, помолчав, продолжил. – Особенной приметой этих событий мне кажется чрезвычайно активная в них роль морских офицеров. Из которых все, как один – в прошлом воспитанники Морского корпуса! Не так ли, господин адмирал?

      Приставки «контр-» и «вице-» на флоте, так же как и приставки «под-» в офицерских чинах армии традиционно пропускали в разговоре. Николай эту традицию не жаловал (слишком уж она льстит подчинённым!), но отменять её прямо сейчас не собирался. Да и не с Рожнова же начинать!

      – Так точно, ваше императорское величество! – чуть упавшим голосом повторил контр-адмирал. Но глаз не опустил – не чувствует за собой вины.

      Что и правильно, по совести-то сказать.

      Нет в том его вины.

      Потому что все офицеры-мятежники окончили корпус при прежнем директоре, а принятые в корпус при Рожнове станут офицерами только через три-четыре года.

      Но заострять на этом внимание не стоит.

      Совсем не стоит.

      Ни для чего. И не для чего.

      – Осмелюсь заметить, ваше императорское величество, – а вот чего в голосе Рожнова нет совсем, так это лакейства и угодливости – голос твёрд и даже ни разу не дрогнул.

      – Прошу, возражайте, – Николай Павлович коротко кивнул. И правда, интересно, что найдёт возразить директор корпуса.

      – Вы совершенно правы в том, что почти (а может быть и не почти) все морские офицеры-мятежники – выпускники подчинённого мне корпуса, – адмирал поджал сухие губы, на щеках его выступил едва заметный неровный старческий румянец. – Вместе с тем, господин Рылеев – выпускник Первого кадетского корпуса, убийца генерала Милорадовича и полковника Стюрлера господин Каховский был студентом Московского университета, а господин Пестель – и вовсе закончил Пажеский корпус. Стоит ли отсюда сделать вывод, что и означенные учебные заведения – рассадники