Самый лучший комсомолец. Том 6. Павел Смолин

спросил Борис Николаевич.

      – Символично, – развел руками репортер. – Пламя подпитывается, значит – есть жизнь в этих краях.

      – Принимается, – одобрил Полевой.

      Бабушка на экране тем временем успела перебраться на лавочку и получить закадровый вопрос:

      – Часто в город ездить приходится?

      – Да ну, – отмахнулась она. – У нас в сельпо почти все есть, вон, в грузовых и едет! – указала за спину. – Я вон… – повернулась к стоящей рядом с ней авоське и начала инвентаризацию. – Консерва деду – краба, я сама их не ем, больно страшные. И эти еще – полухвабриканты рыбьи, вкусные – жуть, у нас в сельпо холодильника нужного под них нету.

      – Пошла антисоветчина! – гоготнул Полевой. – Да сиди ты, – добродушно махнул рукой на подскочившего оправдываться репортера. – Такой дефицит – не дефицит, вон, краба с полуфабрикатами деду везет Земфира Захаровна, какая уж тут антисоветчина?

      – Немножко умело подпущенного дефицита не повредит, – глубокомысленно согласился я.

      – Мы сюда молодыми еще приехали, – перешла бабушка к воспоминаниям, ностальгически улыбнувшись. – Считай – в чисто поле: одни бараки стояли…

      Монтажная склейка.

      – Почему? – среагировал я.

      – Потому что «зэки строили», – развел руками оператор.

      – Ладно, – поморщился я.

      Не стоит неудобные темы лишний раз пинать. Да и вообще – ну зэки, ну и что?

      – Ничего, остроились, зажили. Детей четверых в люди вывели – во Владивостоке сейчас живут, все с высшим образованием, – добавила Земфира Захаровна. – Мы с дедом не жалуемся – у нас хорошо, и школа есть, и ДК – я туда песни петь хожу, в кружок – и кооператив даже открыли, снасть рыбацкую гнать, дед там подрабатывает, сети плетет.

      – Пенсии не хватает? – предположил голос из-за кадра.

      – Тю-ю-ю, – отмахнулась бабушка. – Пенсии нынче за глаза хватает, хоть на книжку ложь. Скучно ему, дураку старому, на печке лежать – пойду, говорит, молодым опыт передавать. Рыбак он у меня, – с доверительной улыбкой поведала она нам семейную тайну и перешла на другие деревенские блага. – А еще у нас амбулатория есть, там фельдшер Маргарита Филипповна, у ней руки золотые.

      Монтажная склейка, и мы смотрим на чисто подметенное от снега, крашенное зеленой краской, крылечко деревянного одноэтажного домика с табличкой «Амбулатория». Дверь открылась, и оттуда выбралась одетая в шубу с торчащим из-под нее белым халатом, укутанная в мохнатый платочек, неожиданно-молодая симпатичная женщина лет тридцати с валенками на ногах.

      – Ой, здравствуйте! – подпрыгнула она. – А вы из телевизора?

      – Из телевизора, – подтвердил закадровый репортер.

      – А я как раз на обход, – расстроилась она. – Ой, мне же звонили! – снова подпрыгнула. – Вы с нами поедете, да?

      – С вами, – подтвердил Михаил.

      – Если лежачего больного везти придется, мы вас высадим, – решительно заявила она.

      – Мы со всем пониманием и не будем мешать, –