Любовь с первой серии. Алексис Дариа

Эштон был вынужден временно перевезти семью в Майами: несмотря на то что пуэрториканцы имели двойное гражданство, правительство отказалось предоставлять им какую-либо помощь. Ему нравилось, что родные жили рядом с ним и он мог каждый день видеть Ядиеля. Но Эштон не переставал думать о том, что случилось с Ядиелем, когда мальчик жил в Майами. Как только школу сына снова открыли, семья Эштона вернулась в Пуэрто-Рико.

      Эштон безгранично скучал по нему, но для мальчика безопаснее было расти на острове, вдали от хаоса индустрии развлечений. Эштон с удовольствием провел бы лето с Ядиелем в Пуэрто-Рико, но ему нужно было оплачивать счета, а теперь, когда он отвечал за четыре поколения своей семьи, количество расходов возросло, особенно после ремонта семейного ресторана, который обслуживал вполовину меньше посетителей, чем раньше.

      – На съемках было что-нибудь забавное? – спросил Ядиель. Ему нравилось слушать закулисные истории «с работы папи».

      – Ну, еще только первый день, но… да, кое-что произошло.

      Ядиель округлил глаза, когда Эштон рассказал ему о том, как пролил кофе на Жасмин. Чтобы развлечь сына, Эштон жестикулировал, сопровождал все это забавными звуками и притворялся полным идиотом. Под конец Ядиель уже хохотал, и у Эштона поднялось настроение. Ему нравилось смешить сына. Возможно, когда-нибудь у него появится шанс чаще сниматься в комедиях.

      В дверь постучали.

      – Эштон? Ты там?

      О нет. Именно из-за Ядиеля Эштон скрывал свою личную жизнь. Он хотел, чтобы у сына по возможности было нормальное детство, даже если это означало, что их встречи станут редкими. В начале карьеры Эштон пережил несколько тревожных эпизодов с фанатами – он никогда не забудет ужас, который испытал, услышав звук разбитого стекла в детской, – и поэтому прилагал все усилия, чтобы обезопасить Ядиеля и не дать никому о нем узнать.

      Эштон послал в камеру воздушный поцелуй и шепотом произнес:

      – Ciao, mi amor[45].

      – Пока, папи.

      Завершив звонок, Эштон крикнул:

      – Pase, – и на всякий случай повторил по-английски: – Заходите.

      В комнату заглянула Маркита Арройо, шоураннер и тоже Boricua[46], – высокая светлокожая женщина с копной тугих кудрей. Ее лицо было озарено сияющей улыбкой.

      – Привет. Мы хотим тебя кое с кем познакомить перед началом читки.

      Эштон допил кофе и отставил чашку. Шоу начинается.

      Жасмин стояла в пустой женской уборной в нижнем белье, пытаясь не снимая высушить лифчик под сушилкой для рук, когда снаружи в дверь постучали – и послышался голос:

      – Эй? Я принесла одежду.

      – Я здесь! – Жасмин быстро заскочила в кабинку и осторожно выглянула из нее.

      Пенни вошла в уборную и протянула ей полиэтиленовый пакет с надписью «Я ♥ Нью-Йорк».

      – Надеюсь, это вам подойдет, – неуверенно произнесла ассистентка. – Выбор был небольшой – вы не поверите, сколько сто́ят вещи в магазине для туристов.

      Жасмин прижала покупки к груди и отошла вглубь кабинки.

      – Я уверена,

45

Пока, любовь моя (исп.).

46

Коренная пуэрториканка (исп.).