Божий суд. Утро на закате. Михаил Антонов

провожу тебя.

      – А мне что делать? – спросил я.

      – Пойдем с нами. В зал тебя не пустят, а вот на зрительских местах можешь поприсутствовать. На то ты и избранный. Кстати, у тебя, оказывается, великолепный дар читать судьбы, – заметил Валерий. – Тебе даже экран для этого не нужен.

      – Не знаю, откуда это берется, – честно признался я. – Я просто вижу судьбы этих людей как какой-нибудь телефильм, но не изнутри, как свои прожитые жизни, а словно со стороны. А ты разве так не можешь?

      – Похоже, что у меня этот талант слабее.

      И после паузы, обращаясь уже к парню, он сказал:

      – Тебе сюда, друг. Главное, не волнуйся. Все будет хорошо.

      Парень шагнул за занавеску, прикрывающую вход в первый портал.

      – Ну а тебе сюда, – показал мне Валерий другую портьеру.

      VI

      То место, где я оказался, напоминало ложу оперного театра. Чувствовался какой-то барьер передо мной, и все действие, которое я собирался смотреть, происходило чуть ниже меня и чуть сбоку. По крайней мере, подсудимого я видел скорее в профиль, чем анфас. А его фигура была единственным объектом, который я смог разглядеть в кромешной тьме, заполнявшей весь зал. Даже не могу сказать, насколько этот зал был велик или мал и каково его убранство. Я не видел также и членов суда и не могу сообщить, сколько их было. Просто внизу подо мной в столбе света стоял здоровый крепкий малый лет тридцати пяти, одетый в странное рубище. И все, больше я ничего и никого не видел.

      Парень стоял совершенно один и, чуть прищуриваясь, пытался разглядеть то место, откуда падал на него свет. Но это не получалось даже у меня, поскольку у луча было одно очаровательное свойство – поднимаясь вверх к источнику, он не становился ярче, как это бывает у луча прожектора, а, наоборот, рассеивался и в конце концов сходил на нет. Свет исходил из темноты и пустоты.

      – Подсудимый, что вы можете сказать по поводу ваших действий 2-го августа 1997 года?

      – А чё было-то? – удивленно переспросил малый.

      И ему напомнили. Я не знаю, как это сделано, но видно было, что он сразу все вспомнил. Все до малейших деталей. Я тоже увидел все словно в ускоренном кино: и то, как он познакомился с молоденькой девчонкой, и то, чем закончилось для нее это знакомство.

      – А чё такого-то? Девочка осталась довольна, – самодовольно сказал подсудимый.

      – Но ведь она плакала и говорила вам, что не согласна, – не соглашался голос с небес.

      Голос был внятный, но негромкий и безэмоциональный. Я бы даже сказал – бездушный.

      – Они всегда сначала говорят «нет», а потом им нравится, – отвечал мужчина.

      – Сейчас мы это проверим, – пообещал голос.

      Тут же и подсудимый, и я, и, наверное, все, кто еще мог присутствовать на этом суде, осознали, прониклись чувствами девочки, которую насиловал этот молодец. Это была весьма неприятная смесь страха, стыда и брезгливости. Какое уж там удовольствие, если он, как выяснилось позднее, еще и заразил ее постыдной болезнью. Одно время девочка даже подумывала о самоубийстве, но, слава Богу, удержалась.