Марафон нежеланий. Катерина Ханжина

испуганно бормотала, что ей специально дали соус, потому что она такая же – сделана из тухлой рыбы. Что ей намекают – это не ее место.

      Я со страхом перебирала в памяти – не говорила ли про нее чего-нибудь плохого. Нет, нет. Ее не уберут, она идеально вписывается в «Джунгли». Сейчас ее пафос в стихах и напускная загадочность стали казаться мне по-сестрински милыми. Какая же она хрупкая внутри! Какая бабочка выпорхнет из этой поломанной куколки?

      За ужином она съела все. После каждой ложки риса с креветками она щедро нахваливала Мишу: «C’est magnifique! Mais c’est tres delicieux!», «Ба, твою еду можно хвалить только на французском! Этот язык создан для описания удовольствий», «Нет, этот рис определенно лучше большинства моих любовников!». Ее восторги врезались в мои мысли так, что на самом деле начинало казаться – вкуснее этого риса ничего нет. Хотя это был рис как рис.

      – Лина, ты можешь переваривать свой восторг вместе с рисом, не изливая его на нас? Ты мешаешь другим сосредоточиться на ощущениях.

      Адам стоял у края домика, за которым была кухня.

      Многие вздрогнули. И, как по щелчку, весь задор и какое-то умиление Линой исчезли. Все стали серьезно и медленно жевать, краем глаз наблюдая за Адамом.

      Лина шумно сглотнула. Вжала голову в плечи, как черепаха. Адам плавно подошел, сел на лавку, развернувшись к ней корпусом, и стал наблюдать.

      Прошла минута, может быть, две. Было заметно, что Лина с усилием запихивает в себя рис, но она упрямо продолжала его жевать. Адам наклонился и что-то ей шепнул. Она испуганно посмотрела ему в глаза и замотала головой. Он едва уловимо улыбнулся, кивнул ей, встал и так же плавно ушел. Короткие волосы Лины были мокрыми, пот ручейками бежал с высокого лба по щекам и далее по тонкой шее.

      – Все в порядке? – спросила Лера.

      Лина только кивнула и робко улыбнулась. И продолжила давиться рисом.

      На пляж для вечерней беседы все шли возбужденные, но с опасениями.

      «Что-то будет!» – сказала бы Лина, но сегодня она молчала.

      Мы договорились не пить, чтобы осознавать все действия. И еще каждый написал по три причины (хотели по пять, но ни у кого не набралось), по которым Лина должна здесь остаться.

      Может, я и не была такой заметной и еще не открылась всем, но чувствовала, что мы одна команда. Что ребята так же заступятся за меня.

      Черт! Есть люди, которым я нужна. Которые будут бороться за меня.

      – Все, что было до этого – наши игры, разговоры, это только тренировка. Перед настоящим, жестоким. Вы топтались у входа в лес, и сегодня одна из вас войдет в наши джунгли, – Адам жестом пригласил Лину к себе на камень. – Вы выполнили мое задание?

      – Мы немного модифицировали его. – У Леры не получился кокетливый смешок, а ведь мы выбрали ее как раз за умение даже самые пугающие и растерянные выступления делать очаровательными за счет неразбавленного феминизмом и эмансипацией женственного обаяния. Но сейчас она произнесла фразу робко, нервно дернув плечом, а не игриво поведя, как обычно.

      – Интересно… –