Жизнь ни за что. Книга вторая. Алексей Сухих

время в трудовых отношениях человека и государственного предприятия. Других предприятий при социализме просто не было. Даже колхоз, по сути, являлся государственным предприятием, несмотря на статус коллективного хозяйства. Существовали законы о труде, времени, переработках и компенсациях. Ничего это в НИИ Сугробина не соблюдалось. Просто невозможно было соблюсти закон, чтобы выполнить работы в назначенные сроки. Законом был заложенный кем-то вверху срок окончания запланированных работ. Он и выполнялся любыми средствами. Работали сутками. Задержка до полуночи была нормальным явлением. Профсоюз не вмешивался. Начальники лабораторий и отделов ставили крестики в неучтённые табели. Крестики стремительно росли. А когда авралы кончались, начальники отделов и лабораторий рассчитывались с работниками отгулами в удобное для работников время. Отгуливали и сами, так как мелкий начальник как командир взвода, кашу ест с солдатами из одного котелка. У Сугробина ежегодно в дополнение к законному отпуску набирался месяц – полтора отгульных дней. Обычно он брал две недели сразу и путёвку в дом отдыха за семь рублей и двадцать копеек. А остальные дни отгуливал по необходимости. Это его устраивало больше, чем официальные приказы на отгулы за работу в выходные дни. В один из таких отгульных дней, когда Леониду взгрустнулось, он зашёл к Курмышову, и они с ним выехали в центр проветрить мозги. Сначала зашли к Метелиной, которая стационарно подрабатывала в редакции многотиражки и уезжала на работу к восьми. Нового у Алины они ничего не обнаружили и двинулись дальше. Кумакшева в редакции не было. Отдел культуры в «вечёрке», которым заведовала Лопухова, был закрыт совсем.

      – Давай Адрианову позвоним, – сказал Михаил.– Он недалеко, на Ковалихе живёт.

      – Конечно, заходите, если душа неспокойна, – откликнулся Юрий. – Только прихватите чего—нибудь.

      В «Доме крестьянина» Михаил купил водку и пакет пирожков с ливером.

      – Неудобняк к мэтру нижегородской музы с одной водкой, – сказал Сугробин. – Я возьму коньяк.

      Через сквер «Чёрного пруда»45 они прошли на Ковалихинскую улицу и через несколько минут толкали дверь к Адрианову.

      – Как хорошо, что вы появились, – не скрывая удовлетворения, сказал Юрий. – Я третий день в каком – то мутном беспокойстве. Ничего не припомню недостойного, а котёнок скребёт и скребёт. Но ваш визит принёс уже положительные эмоции, и всё непонятное рассосётся. Я думаю, что меня тревожит недосказанное. Не пропущенное на страницы моих книг. Адрианов сел на своё рабочее место за большой письменный стол, спиной к стеллажу с книгами во всю стену. Курмышов и Сугробин расположились напротив.

      – Пусть рабочий стол поэта станет столом яств, – сказал Михаил и поставил на стол пакет с пирожками и бутылку водки.

      – Да не оскудеет рука дающего, – сказал Леонид и поставил на стол бутылку коньяка.

      – Да не остынет любовь к жизни несмотря ни на что, – закончил Адрианов, и достал бокалы.

      И что

45

Историческое место в центре города, где действительно был в давние времена пруд