Жизнь ни за что. Книга вторая. Алексей Сухих

вершины.

      Ты вздрогнешь, глазами окинув простор

      И клёкот услышав орлиный.

      Ты станешь свободен, как эти орлы.

      И жизнь, начиная сначала.

      Увидишь с большой и высокой скалы,

      Что в жизни потеряно мало…

      При чтении последних строчек из палатки вышел Борис. За ним вышла собака Лада.

      – Что, Леонид, под звёздами снова новую жизнь начинаешь?

      – Так, понимаешь, чистота такая на душе, что постоянно петь хочется. И как сказал поэт: «Счастлив тем, что целовал я женщин. Мял цветы, валялся на траве. Но вот звёрьё (Сугробин потрепал за голову подошедшую к нему собаку Ладу) как братьев наших меньших, я никогда не бил по голове».

      Охотничья компания держалась несколько лет. Было даже охотничье трёхнедельное путешествие, в котором с Пашей Шурановым и Сугробиным прокатились Макс Воскобойников с женой Татьяной. С собой тогда взяли картофель, лук, муку и водку. Дичь, рыба и грибы шли на стол с поля. Тогда прошли по левобережью Волги и Ветлуги семьсот километров. Машина проходила по лесным заболоченным дорогам, пробираясь по науке Бориса без паники и потерь.

      Есть поверье, что время, проведённое на рыбалке, в срок жизни не засчитывается. Сугробин верил, что дни, проведённые на охоте, также не засчитываются.

      Х

      Владельцем квартиры у Сугробина был представительный хохол Иван Иванович Белинский. Высокий, крупный с благородной головой покрытой густыми седыми волосами, защищёнными от выпадения природой. Сугробин в десятых числах каждого месяца приносил ему плату. Белинский не извинялся, что берёт весьма прилично.

      – Для дочери строил, – пояснял он. – Сам на пенсии и едва насобирал на первый взнос, а доплачиваю уже вашими деньгами. Дочь уехала счастья искать в Москву. Продал бы квартиру тебе, но я не уверен до конца в её московской карьере. Надумает вернуться, а будет некуда, если продам.

      Сугробин соглашался. Он и купить-то не мог. Пять тысяч рублей он не мог ни набрать по родственникам, ни взаймы взять. Небольшие деньги, которые скопились за время службы куда-то издержались. Все жили от зарплаты до зарплаты. Сожитель Слава женился и в конце лета съехал. Сугробин, не желая терять удобства, платил четвёртую часть чистого заработка, и терпел невзгоды бытовые, не придираясь к жизни и не жалуясь на неё.

      Иван Иванович, когда Сугробин заявлялся к нему с квартплатой, доставал нераспечатанную бутылочку, расставлял шахматы. Жена у него ставила на стол картошечку отварную, селёдку, огурчики солёные и уходила смотреть телевизор. Мужчины выпивали, играли и беседовали. Иван Иванович знал наизусть почти всю поэму Котляревского «Энеида». И расставляя шахматы, обязательно повторял: «Эней, детина был моторный…» Бутылочка выпивалась небольшими рюмками, шахматы менялись перед игроками цветом. Игра шла с переменным успехом. Иван Иванович немало повидал на своём жизненном пути. Воевал, списан из армии по ранению