Исаев-Штирлиц. Книга 4. Испанский вариант. Юлиан Семенов

остановились на асфальтовой дороге, которая пролегла сквозь туманный парк.

      Цыгане вылезли из своих кибиток. Одеты они были подчеркнуто элегантно: в смокингах, полосатых серых брюках; колдовски растрескивая колоды новых холодных карт, шли они навстречу обитателям старинной виллы, и кто-то из них уже пел гортанную песню, наигрывая на банджо; маленькие девочки танцевали с медлительными повадками старух; и все это показалось тогда Яну Пальма таким же нереальным, рисованным, далеким и зыбким, словно рассветный парк и деревья, смотревшиеся как бы сквозь папиросную бумагу.

      Девочка лет тринадцати, разглядывая линии на ладони Ванга, который шел вместе с Яном и Петерисом, быстро говорила:

      – Ах, как много вы повидали любви и несчастья, дружбы и предательства! Вы познали богатство и нужду, вы так много работали в жизни…

      Пальма не выдержал, захохотал в голос, упал – по-клоунски – на газон, закричал:

      – Слушайте все! Наш Ванг, тепличный сын министра, много трудился и познал нужду!

      Петерис обернулся к Пальма и сказал негромко:

      – Она же работает, зачем ты?

      – Прости. Ты прав. Прости. Держи, – Ян поднялся и протянул цыганке монету, – это тебе.

      – Я вам еще не гадала, – ответила девчушка. – Я говорю правду этому господину: я же читаю правду по линиям его руки…

      – Прости его, – сказал Гэс Петерис, – ты хорошо гадаешь, не сердись на моего друга, просто он очень весел сегодня, он не хотел тебя обидеть… Погадай Вилциню, он ждет…

      И они пошли по газону: высокий Вилцинь и маленькая цыганка, которая вела его за руку, а вернее даже не за руку, а за указательный палец, и все время забегала вперед, чтобы заглянуть ему в глаза…

      Петерис долго смотрел вслед ушедшим, а потом обернулся к Вангу:

      – Куда ты?

      – Меня определили в министерство иностранных дел – это наша семейная традиция…

      – А ты, Ян?

      – Черт его знает. Что у тебя, Петерис?

      – Я уезжаю в Индию, в консульство, – ответил Петерис.

      – За рыцарскими шпорами?

      – Почему бы нет?

      – Сейчас не дают золотых шпор за выдающиеся заслуги. Только позолоченные.

      – Меня устроят и позолоченные.

      – Помогай британцам сажать в тюрьму побольше индусов, и тебе очень скоро выдадут шпоры, которые открывают двери нашего клуба.

      – Кому-то ведь надо сажать в тюрьму. Своим рождением ты лишен этой необходимости, Ян.

      – Снова ты ему завидуешь? – спросил Ванг, задумчиво прислушиваясь к цыганской песне.

      – Слушай, Гэс, – предложил Пальма, – хочешь, я дам тебе рекомендательные письма в Индию, а ты мне взамен пришлешь оттуда хорошо отделанную голову бунтаря, а?

      – Мне нужны рекомендательные письма, но мои успехи в боксе больше, чем твои, Ян, и если я тебя ударю, ты упадешь…

      – Не сердись. Я проверял, до какой меры ты подонок. Подонком снова оказался я. Прости.

      – Ты постоянно на всех наскакиваешь, – задумчиво сказал Петерис. – Не могу понять, чего ты хочешь?

      – Сам