Теогония. Труды и дни. Гесиод

[123], ложною клятвой

      Кто из богов поклянется, живущих на снежном Олимпе,

      795 Тот бездыханным лежит в продолжение целого года.

      Не приближается к пище, – к амвросии с нектаром сладким,

      Но без дыханья и речи лежит на разостланном ложе.

      Сон непробудный, тяжелый и злой, его душу объемлет.

      Медленный год[124] протечет, – и болезнь прекращается эта.

      800 Но за одною бедою другая является следом:

      Девять он лет вдалеке от бессмертных богов обитает,

      Ни на собрания, ни на пиры никогда к ним не ходит.

      Девять лет напролет. На десятый же год начинает[125]

      Вновь посещать он собранья богов, на Олимпе живущих.

      805 Так-то вот клясться богами положено ненарушимой

      Стиксовой древней водою, текущей меж скал каменистых.

      Там и от темной земли, и от Тартара, скрытого в мраке,

      И от бесплодной пучины морской, и от звездного неба

      Все залегают один за другим и концы, и начала, —

      810 Страшные, мрачные; даже и боги пред ними трепещут[126].

      Там же – ворота из мрамора, медный порог самородный,

      Неколебимый, в земле широко утвержденный корнями.

      Перед воротами теми снаружи, вдали от бессмертных,

      Боги-Титаны живут, за Хаосом угрюмым и темным[127].

      815 Там же, от них невдали[128], в глубочайших местах Океана,

      В крепких жилищах помощники славные Зевса-владыки,

      Котт и Гиес живут. Бриарея ж могучего сделал

      Зятем своим Колебатель земли протяженногремящий.

      Кимополею отдав ему в жены, любезную дочерь.

      820 После того как Титанов прогнал уже с неба Кронион,

      Младшего между детьми, Тифоея, Земля-великанша

      На свет родила, отдавшись объятиям Тартара страстным.

      Силою были и жаждой деяний исполнены руки

      Мощного бога, не знал он усталости ног; над плечами

      825 Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.

      В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями

      Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.

      Взглянет любой головою, – и пламя из глаз ее брызнет.

      Глотки же всех этих страшных голов голоса испускали

      830 Невыразимые, самые разные: то раздавался

      Голос, понятный бессмертным богам, а за этим как будто

      Яростный бык многомощный ревел оглушительным ревом;

      То вдруг рыканье льва доносилось, бесстрашного духом,

      То, к удивлению, стая собак заливалася лаем,

      835 Или же свист вырывался, в горах отдаваяся эхом[129].

      И совершилось бы в этот же день невозвратное дело,

      Стал бы владыкою он над людьми и богами Олимпа,

      Если б остро не удумал отец и бессмертных, и смертных.

      Загрохотал он могуче и глухо, повсюду ответно

      840 Страшно земля зазвучала, и небо широкое сверху,

      И Океана теченья, и море, и Тартар подземный.

      Тяжко великий Олимп под ногами бессмертными вздрогнул,

      Только

124

Большой медленный год есть восьмилетний цикл (9-летний лунный), еннеатерис, έννεαὲτηρις. Этот большой год вошел в обычай у греков для соглашения лунного года с солнечным; он заключал в себе 99 лунных месяцев, или 2922 дня. В эти 8 лет прибавляли один раз три добавочных месяца, каждый по 30 дней. (Г.К.)

125

Весьма трудно сказать, в ст. 801 и 803 разумеются ли большие года, или же со ст. 801 идет речь об обыкновенных. Кажется, вернее последнее. (Г.К.)

126

Стихи 807–810 буквально те же, что ст. 736–739. (Г.К.)

127

По ст. 851 Титаны живут с Кроносом под Тартаром, поэтому здесь выражение «Хаос» равносильно «Тартару». (Г.К.)

128

Т. е. ближе к богам. От низу к верху далее живут Коттос и Гиес, стражи Титанов, отделенные от них хаотическим мраком. Самые же стражи живут не в пределах мрака, а на основаниях Океана (ст. 816), т. е., вероятно, словами «Одиссеи», IV, 563–568, где Зефир, посылаемый Океаном, идет далеко за пределами земли (где находятся и Елисейские поля Гомера). (Г.К.)

129

Ясно, что Тифоей – олицетворение землетрясения, сопровождаемого вулканическим извержением: последнее – проявление титанических природных сил, совершавших перевороты. После победы над ними начинается покойное течение жизни природы (ср. Maury Rel., I, 374). (Г.К.)