Солнцевы сыны. Илья Кравченко

удобно, небось.

      Мальчик, не спеша, стянул с себя поклажу и так и замер с нею в руках, о чем-то тоскливо задумавшись.

      – Ты его в кузов-то брось, – подсказывал возница. – Да не гляди, бросай, не пропадет скарб твой. Деян тебя, бишь, зовут? – спросил он погодя, – А отца?

      – Всеслав, – просипел мальчик.

      – А-а. Так ты у нас, значит, Деян Всеславыч, – Игорь покачал головой, – А что, звучно, звучно. Родичи-то твои где?

      – В Красном.

      – Что? Нет, я в смысле, родители твои где?

      Мальчик посмотрел на попутчика серьезным взглядом.

      – В нашем селе остались.

      – Как остались? – Игорь совершенно запутался, – ты же… – он запнулся, и резко замолчал. Он вообще был не мастер с детьми общаться, все же это, как ему казалось, по бабьей части; тут еще эта неловкость, что он серьезно подумывал молчать оставшуюся дорогу. Однако прошло некоторое время, и его любопытство разгорелось с новой силой,

      – Случилось-то что у вас? Напал кто?

      – Поветрие, – только и ответил Деян. Большего он и не знал, а это слово тогда было у всех на устах, вот он его и запомнил.

      Игорь подумал, что ему послышалось и переспросил:

      – Как поветрие? Мор то бишь, али как?

      – Может и мор, я того, дядька, не знаю, – просто отвечал мальчик.

      У Игоря тут же возникло еще несколько вопросов, а также кое-какие домыслы, но чувствуя, что от этого паренька он ничего не добьется, он решил сменить тему.

      – Сколько ж ты до нас добирался с юга самого, чай путь не близкий, а?

      Мальчик молча выставил перед собой руки и дважды разжал кулаки.

      – Двадцать дней? – чуть не выкрикнул Игорь, – Чем же ты питался это время? Да и спать, гляди, надо.

      Мальчик пожал плечами.

      – Люди кормили и поили. – произнес он, но не добавил к этому, что кто поил, а кто палками гнал, да и вряд ли от такого мужика, как Игорь, можно было добиться сочувствия. Впрочем, настоящая причина молчания Деяна, заключалась не в детской проницательности, а в отсутствии привычки жаловаться. Ни отец не жаловался, даже лежа на смертном одре, ни мать, которая умерла вслед за ним, спустя всего пару минут. Отец говорил не плакать. Деян и не плакал. Правда, он всплакнул совсем чуть-чуть, когда стоял над больной матерью, и то только потому, что был уверен, что отец сейчас не видит его слёз.

      – Сынок, коли получится, отправляйся на север, к своей тете… Она живет в деревеньке под названием Красное, звать ее Мариною, она за тобой присмотрит. Людей хороших держись, а плохих избегай, – она посмотрела на него ласково и, кто знает, может хотела сказать куда больше, но силы стремительно покидали ее и она добавила лишь: – Наклони ко мне головку – Деян наклонился, и мама дрожащими губами оставила на его лбу влажный поцелуй. После этого закрыла глаза и не открывала уже более. Может, она до этого еще что-нибудь говорила. Деян уже точно не помнил. Вся эта сцена прощания могла и вовсе остаться в его памяти мутной дымкой, если бы не наказание куда и к кому ехать. То, что это прощание на самом деле, Деян и вовсе понял или, скорее, осмыслил куда