Возвращение в Атлантиду. Андрей Дорофеев

в тёмный покой и тишину пещеры. Решил, но…

      Но последнее, что увидел в своей жизни высунувший голову из скального хода Ар, – это короткий, как тень птицы, взмах огромной лапы самца гориллы, непонятно зачем стоявшего около скалы.

      Ар ушёл в долгую непроглядную темноту, и только его неспетая прощальная песня долгим отзвуком пронеслась по полной жизни и солнца, но безжалостной для бесшёрстного человека дикой саванне.

      Глава седьмая

      Маленький Семигон с круглыми от восторга глазами, взъерошенными волосами и грязными ногами в кожаных сандалиях бежал, уже почти задохнувшись от усталости, к себе домой. Деревенька Ока уже выглянула из-за пригорка, крайние островерхие дома с круглыми оконцами манили теплом очагов и мамиными жареными корбачками, и желудок Семигона вдруг вспомнил, что не получал пищи, не считая нескольких ягод малины, с самого обеда.

      Семигончик перешёл на шаг, постукивая корявой палкой в руке по стволам прилежащих к лесной тропе деревьев. Вот он сейчас расскажет! Семигон смелый, он один побежал на берег океана, перескочил через метровую трещину в земле (мама никогда не узнает), и посмотрел на огромный-огромный дом на острове, который взрослые называли таинственным именем «док».

      Мама, однако, не пустила сына на темнеющую уже улицу, к приятелям, да Семигон особо и не возражал – после ужина, пыщущего жаром и запитого большой чашкой ксиланиевого молока, глаза начинали слипаться, а тощее поджарое тело отяжелело. Мама подготовила мальчику последнюю экзекуцию – мытьё ног, на которую пришлось безропотно идти, а потом наполовину донесла его, уже почти спящего, до постели.

      Но зато, когда начало светать, отзвенел колокол и первые пастухи ушли с тучей коров на пастбища, Семигон был уже на ногах, быстро схватил со стола, пока не увидела мать, оставшийся корбачок, и был таков!

      Приятели, семеро мальчиков такого же возраста, что и сам Семигон, уже собрались на втором этаже полуразрушенного землетрясением сарая и с отчаянными визгами прыгали с трёхметрового чердака в лежащую на земляном полу копну душистого золотого сена.

      Семигон, быстро работая тощими ногами, взлетел по лестнице наверх и выкрикнул кодовую фразу:

      – А что я видел!

      Семь горящих любопытных пар глаз уставились на него.

      – Я вчера бегал к доку! – многозначительно сказал он и продолжил, несмотря на скептические, но тихие «Да ладно» и «Все ты врёшь!», – Да, бегал! Он большой, как… небо!

      – Да всё ты врёшь! – хохотнул Живер, усевшись на край и болтая ногами, – Небо бесконечное!

      – Да сам ты врёшь! – обиделся теперь Семигон, – Вот, смотри!

      Он показал на красную вспухшую царапину, идущую от колена вниз.

      – Вот, поцарапался об камень, когда через трещину прыгал!

      Доказательство, с точки зрения обоих, было безукоризненное, и разговор потёк дальше.

      – А корабль