Песни жаворонка. Утренняя. Алексей Исаев

излишек пафосности в моем повествовании найти нетрудно, однако, поверьте, я не слишком преувеличиваю. Не пытайтесь представить мое состояние, когда впервые открыл дверь в здании на проспекте Карла Маркса (позднее улице вернули историческое название: Моховая) и шагнул к мраморной лестнице, – тогда я почувствовал себя суворовцем Ваней Солнцевым, героем повести Катаева. Только одежка моя была унизительно бедная… Не этого ли триумфа я ожидал, всматриваясь вдаль с вершины елки или вжавшись в отвесный берег речки? Нет, конечно, горизонт был тогда далеко, а сейчас я реально стоял на мраморной лестнице, которую с обеих сторон окаймляли ряды изящных колонн, подпиравших второй этаж.

      На перроне я поискал глазами брата и не нашел. Вышел на улицу, соображая, что делать? Увидев на углу киоск с надписью «Справочное бюро», устремился к нему, как к спасительному буйку на реке. Отчетливо помню, что перед отъездом держал в руках Ванин адрес, но, обшарив карманы и чемоданчик, так и не нашел бумажки. «Найти человека в Москве нелегко, когда не известна прописка», – пели герои фильма. Пели, перевирая факты: они искали девушку по приметам. Как найти человека, проблемы в то время не было, если знал его имя-отчество. Всех делов-то на 15 копеек – и получай адрес со схемой проезда. Улица Богородская, трамвай №7. Где это? А трамвай уже бежал в мою сторону, оповещая звоном о своем появлении. Я поспешил к нему, чувствуя, что где-то здесь должна быть остановка. Интересно, никто не стремится к нему, да и как подойти, если автомобили мчались в четыре ряда! Значит, подход к остановке где-то в другом месте. Отправился на поиск. Пока обошел по периметру всю Комсомольскую площадь от Казанского до Ленинградского вокзала, устал, но подхода к трамваю не обнаружил. И тут заметил: люди выходили из вагона и куда-то исчезали. Наконец-то дошло! Они спускались в тоннель, его-то я и не приметил. В Томске не было подземных переходов. Слово «дошло» я буду не раз ещё использовать в моих записках.

      – А я тебя ждал завтра, – оправдывался брат. Обнялись, и у меня отлегло…

      Ванина комнатка 3 на 3 м, не более. Чтобы получить ее, ему пришлось устроиться дворником. Кто из советских писателей не вошел в большую литературу с метлой или лопатой в руках, создавая свои шедевры в таких же скромных закутках!

      На следующий день пошли знакомиться со столицей. На трамвае тряслись минут двадцать, спустились в метро, еще минут двадцать. Вынырнул на свет – обомлел: с одной стороны – узнаваемый Кремль, с другой – бело-желтый ансамбль университетского комплекса. Тогда я еще не знал, что это он – МГУ, альма-матер многих выдающихся россиян. Черт возьми! – неужели и мне «бысть причислену» к их сообществу! Если бы на мой внутренний возглас восторга объявился бы сам сатана и поинтересовался: «Ты кого имеешь ввиду?» – не удивился бы и указал на себя.

      За помпезностью московского фасада, как за дорогой драпировкой, во дворах, даже не окраинных,