Эпидемия ультранасилия. Тимур Ачилов

том, что ты высказал об участниках АНнВ. Мол, мы не имеем права арестовывать их. И, чего это ты лыбишься?

      – Да так, рад, что идём задерживать горожан за их мнение…

      – Слушай, так дело не пойдёт. Ты на самом деле думаешь, что им можно позволить так просто вливать в уши людям этот бред? Ты сам-то осознаёшь всю эту ситуацию? – я постучал указательным пальцем по виску.

      – Осознаю. Начальству не нравиться, что у людей может быть другая точка зрения, а мы всего лишь стали теми, на ком они срываются. Их можно понять, – его лицо нисколько не выдавало иронии или сарказма.

      – Ты… Правда так считаешь? Думаешь, руководство просто избавляется от неугодных?

      – Да. Заметил ли ты, как сильно в последние дни до появления агентов, у нас прибавилось работы? Высшие чины Порядка в тот момент уже начали наводить свой, хе-хе, порядок. Сколько людей пересажали за “подталкивание общественности к совершению противозаконных действий”? А в бункере народу даже деться некуда. Из города не выехать!

      – Ты сейчас на полном серьёзе утверждаешь, что те, кто считают агентов белыми и пушистыми, правы? Не помнишь, что было восьмого числа? Я вот прекрасно помню. На тебе лица не было два дня подряд. И теперь ты мне заявляешь, что агенты нам не враги? – кажется, разговор перерастает в спор. Ничего: в споре рождается истина.

      – Я не говорю, что они на все сто правы. Но вот тот факт, что люди готовы считать инопланетных захватчиков мирными, уже многое говорит о сложившейся у нас системе.

      – Значит, ты у нас против системы, да? Не такой, как все, получается?

      – Получается, что так.

      – Знаешь, что я тебе сейчас скажу, диссидент? Ты плевать хотел на эффективность системы. Сам же прекрасно знаешь, что в нашем городе в сравнении с соседними, судя по статистике, совершается в два раза меньше преступлений, связанных с хищением, в три раза меньше людей с симптомами стресса, при том, что каждый год всех проверяют, и на двадцать пять процентов выше максимальный срок жизни! Тебе просто не нравиться ходить под чьим бы то ни было руководством. Признай это! – я уже повысил голос на товарища.

      – Да! Я не люблю, когда большие дяди думают за меня. Мне не нравиться, что всю эту систему я обязан просто-напросто терпеть. Каждый день я думаю о том, почему я подписал контракт. И, ты удивишься, но с каждым днём я нахожу всё больше причин не продлевать его! – теперь его лицо приняло действительно озлобленный вид, будто он говорил не со своим другом, а с тем самым дознавателем, о котором он рассказывал.

      Мне было нечего ответить. Кажется, я зашёл слишком далеко. Вот тебе и рождённая в споре истина, Прямой, – ты потеряешь своего единственного друга, который поддерживал тебя в трудные минуты. Доволен, спорщик?

      – П-правда? – всю злобу с моего лица, словно смыло волной. Теперь на Косого глядели удивлённые и немного печальные глаза.

      – Да, – он сложил руки на груди и отвернул голову от меня.

      – Ты уверен? – я хотел положить ему руку на плечо, но тот