Эпидемия ультранасилия. Тимур Ачилов

которая расставлена максимально компактно. Невзрачная настольная лампа освещает именно тот участок стола, где прапорщик заполняет документы. На стене, что справа от входа, аккуратно развешаны различные дипломы и грамоты, выписанные лично Кузнецову. Их абсолютно одинаковые деревянные рамки расположились строгими рядами, а застеклённые поверхности отсвечивают в нашу сторону чистым блеском. Вся комната будто вылизана. Да и сам прапор не хуже. Сидит ни сгорбившись ни на градус, на выглаженном кителе ни пылинки, стрелки на брюках такие, что муха сядет – порежется, а фуражка лежит на столе да кокардой сияет. Лицо у Кузнецова серьёзное, брови нахмурены, хотя обычно они расслаблены. Короткие волосы на голове зачёсаны, будто пошёл на паспорт фотографироваться, а скулы и щёки гладко выбриты, чего раньше мы наблюдать не могли. Взгляд не уставший и даже не печальный, он суровый, как сибирские морозы. Отражает боевой дух всех сотрудников, как людей, так и гибридов. В общем, нашего командира сегодня не узнать.

      – Так, вы по делу от Ковальчука, значит? – он изогнул бровь и посмотрел на нас.

      – Так точно! – отчеканил я.

      Прапорщик встал из-за стола и сложил руки на груди.

      – Тогда, давайте введу в курс дела. Для начала проясню – официально вы всё ещё относитесь к патрульно-постовой службе, а значит, имеете право на задержание правонарушителей, – он повернулся лицом к карте бункера, что висела на стене за его креслом, и начал внимательно рассматривать ту её часть, где была жилая зона. – Не буду томить, ваша задача – задержать и сопроводить туда, куда я скажу, некоторых… индивидов.

      – А кого именно? – робко спросил Косой.

      – Вы же уже слышали об АНнВ? – он глянул в нашу сторону из-за плеча.

      Мы молча помотали головой.

      – Тогда объясняю: АНнВ расшифровывается, как “Агенты Нам не Враги”. Это неофициальная экстремистская организация, идеей которой является, как вы могли догадаться, предположение о том, что агенты на самом деле не являются инициаторами конфликта. Также относительно недавно прояснилась одна значимая для вас деталь. Они имеют крайне предвзятое отношение к гибридам. Фактически – неприязнь по расовому признаку. Хотя они оправдывают это тем, что вы на самом деле с особой жестокостью избавляетесь от “невиновных” агентов, – говорил он на удивление спокойно, будто ничего страшного в этом нет.

      От шока у меня чуть не отвисла челюсть. Как так? Люди, спокойную жизнь коих мы так усердно охраняли и охраняем, говорят, что мы – агрессоры и садисты? Мы, кто каждую минуту рискуем своими жизнями, зачастую проливаем кровь, во время жёстких столкновений, оказываемся, безжалостными убийцами милых котиков? Во мне не появилось ни капли злобы, нет. Но какое-то странное чувство внутри неприятно так бурлило, будто разъедало меня. Возможно, обида? Или скорее ощущение предательства, ножа в спину. Косой в это время также, как и я, стоял с широко раскрытыми глазами и пытался что-то мямлить, не в состоянии даже сказать внятно. Командир посмотрел на нас своим серьёзным взглядом.

      – Вот