Cryo Gen 2.0: Эхо Наносферы. Андрей Хведчин

порывом ветра от родительского древа. Маленькой песчинкой во чреве гигантской бури миллиардного города.

      Хранилище или крупнейший банк криокапсул, располагалось на самом высоком – шестом уровне. Возвышаясь над небоскребами гигаполиса, оно было напоминанием о былом позоре. Запекшимся клеймом прошлой власти. Власти людей, что не могли править без горьких ошибок, лжи, коррупции и вечно сваливающегося на общество тяжелого выбора.

      Еженедельная встреча с родителями, была, пожалуй, одним из немногих правил в реале, которое Крио действительно любил. Ни давно наскучившая работа фиксером* (исправление ошибок в коде, для повышения стабильности сети), ни новые импланты, не могли в нем зажечь пламя надежды, что пылало в нем до Дня Плача. Даже просмотр топовых дримкастов* (трансляция или запись чужого сновидения) уже не будоражили эмоции, как прежде.

      – Бринк, не желаешь фрэшнуть эфир? – вырвала его из раздумий дерзкая проекция.

      «Бринк». Крио ухмыльнулся. Давно он не слышал это слово. В инкубационных его использовали достаточно часто. Значило «брат по инкубатору». Раз нейронная сеть выбрала это обращение, значит где-то в глубинах подсознания появилась ностальгия. Тоска по месту, что дети криогенной эпохи считали отчим домом.

      Все они братья и сестры. Ведь росли без родителей.

      – Нет, спасибо, Бринки! – подмигнул он маркетинговому фантому зрительного импланта и прошел сквозь него.

      Стоило покинуть спальник, как город зацвел тысячами рекламных вывесок и пестрых зазывал. Их не было на самом деле, но имея периферийный зрительный имплант и рекламную подписку ты видел их вне зависимости от того, хотел этого или нет. Эдакая дешевая фикция, о подлинности которой легко забыть. С другой стороны, унылая серость реальности выглядела куда хуже. А тут тебе еще и приплачивали за просмотр.

      – Красавчик, вижу ты соскучился по искрящимся лучам солнца! Есть способ развеять тьму, да еще и не сдохнуть. Вирт дополненной реальности «The Light» ждет новых гостей!

      Нет уж, увольте! Лучше четыре часа в день потеть в камере полной депривации, чем ходить с блаженным лицом, как «синегубые», чтобы радоваться той же унылой жизни, только с солнцем над головой и цветущими садами вокруг. Самообман куда хуже, чем желание вырваться из рутины.

      Он стремительно миновал торговые кварталы, поднялся на три уровня вверх, и вскоре оказался на пороге Хранилища. Места, что до сих пор дарило сотни тысяч рабочих мест, ведь многие продолжали платить за содержание криокапсул родных. Среди них был и Крио.

      Внешние стены сплошь были облеплены агитационными плакатами с семейными сценами, картинами светлого будущего и стандартными лозунгами неотехнократов вроде «Технологический прогресс на страже порядка!», под которыми, как всегда, красовался символ текущей власти – кулак, яростно сжимающий упрощенную символику электрической схемы. Длань, обуздавшую знания во благо социума.

      «Площадь Памяти» и одна из популярнейших смотровых площадок Ренетрии, была как никогда полна людских масс. Криохранилище стояло на