Молли Блэкуотер. За краем мира. Ник Перумов

приложил два пальца к козырьку вычурной фуражки.

      – Спасибо, мистер Баннистер. Я…

      Молли не закончила. Широкие двери школы распахнулись; пятеро или шестеро высоких мужчин в форменных кожаных пальто до самых пят, высоких крагах, кожаных же перчатках и круглых очках-консервах, как у самой Молли, шагнули через порог.

      – Минутку, мисс, – жестяным голосом сказал шедший впереди, – покорнейше прошу задержаться. Проверка Особого Департамента. Пожалуйста, вернитесь в свой класс.

      – Мисс нездоровится, она отпущена решением госпожи директрисы. – Отставной егерь, мистер Баннистер чтил дисциплину.

      – Она не умирает и не истекает кровью, – сухо возразил департаментщик. – Вернитесь в свой класс, мисс.

      На рукаве у него, пониже эмблемы Департамента, красовались три угольчатых шеврона. У остальных – по одному.

      Делать нечего. Молли очень медленно повернулась на негнущихся ногах и потащилась следом за проверяющими. Один из них нёс на плече треногу, двое других – камеру под холщовым покрывалом.

      – Поторапливайтесь, мисс.

      Мисс пришлось поторопиться.

      …В классе шла уже знакомая процедура. Одна за другой девочки усаживались перед камерой, один досмотрщик крутил ручку, другой заглядывал куда-то во чрево аппарата; и несчастной бледной ученице, к её великому облегчению, разрешалось встать.

      – Мисс Блэкуотер! Ваша очередь.

      Ей показалось или досмотрщик с тремя шевронами как-то очень нехорошо на неё поглядел?

      Ноги по-прежнему еле слушались, душа ушла в пятки, сердце бешено колотилось. Магия… папа… мама…

      – Смотрите в объектив, мисс, не вертитесь, – сухо бросил департаментщик.

      Молли собрала все силы и взглянула прямо в тускло поблёскивающие линзы. В тот миг они показались ей нацеленным прямо на неё орудийным стволом.

      Рука в кожаной перчатке двинулась, Молли услыхала, как внутри камеры негромко шелестят зубчатые шестерёнки.

      «Их не смазывали, – подумала она. – Давно уже не смазывали. Наверное, некому. Они там все такие важные, ловят тех, у кого проявляется магия, а до шестерёнок в камере ни у кого не доходят руки…»

      Она вдруг стала с такой настойчивостью думать об этих несчастных шестерёнках, остающихся голодными без доброго машинного масла, что досмотрщику пришлось повторить ей дважды, что она свободна и может встать.

      Домой Молли летела. Слабость из ног ушла, словно… словно по волшебству.

      Фанни, конечно, заохала и заахала. Из гостиной появилась мама, выразила некоторое беспокойство. Впрочем, у Молли не было температуры и вроде как ничего не болело.

      – А, ну понятно, – переглянулись мама с Фанни. – Идите ложитесь, Молли. Уроки сделаете после, если будете хорошо себя чувствовать.

      К вечеру Молли совсем пришла в себя. Она должна, обязательно должна повидать Билли. Он небось уже второй день ждёт её на остатках старой эстакады; она была местом их с Сэмом,