Иночим великанов. Демьян Брауде

из-за его куафа в тон своему кафтану, для лучшего обзора, со все тем же зиявшее недовольным лицом, исказившего его рот и сведшее зубы, и прищурив голубые глаза, он выдержанно ждал отрезвляющего слова тети.

      – Не уж-то, ты сам алкал занять вотчину, по праву принадлежащую царским особам? – наигранно усмехнулась она, но говорила шепотом потонувшим во всеобщем трансе.

      Согбенный Джоаль, напустил вид, что на поверку снисходителен, и вобрав перебитого яствами и воском воздух с томным видом ответил, как и подобает, пиетету.

      – Суть не во мне, а кому она выпадет тетя, – в его словах жила неисчерпаемая досада.

      – Чаешь, они не годятся для новой династии? – сузила она свои притягательные синие очи в сторону зеркально понурившихся глаз родственника.

      – За неё ещё судить не горазд. Но тетя, мы с вами оба ведаем, кто обмачивал простыни до двенадцати, видя ту самую “черную тень на стенах”, и кто почивал токмо под боком одной из слуг, держа палец во рту, до того, как научился охмурять молоденьких служанок, своим саном, и страхом гильотины, за измену пред родиной.

      Флагения опустив глаза, тяжко выдохнула попрек. Этот жест не был заметен многим, она умела маскировать это, но племянник всю жизнь рос с ней, и знал повадки тетки лучше, чем родителей, которых давно уже позабыл.

      – Ты ещё помяни, подростковый период, когда мы гоняли его от купелей, женских бань во дворе, в виду его вуайеристских наклонностей, – ядовито говорила она, придерживая раструб рукава, со спавшими веером пальцами поверх губ, нежилая, чтобы лишние слова вышли из скромного междоусобия. Такие беседы достойны лишь их.

      – Я бы охотнее припомнил, как он в силу статуса понудил одну из своих служанок, всякую ночь укладываться с ним нагой, и какую трепку ему задал Сибульт, когда…

      – Право полно, – прервала она его, небрежно отмахнувшись, играючи кривив черты безупречного лица.

      – Не взыщи тетя, но мне под силу, как тебе так же легко выкинуть эти “пустяки” из дум. Мы с ним ладили, так как отроками росли и учились вместе, но я все же старше, а, следовательно, рассудительнее. Дивелз многому меня…

      – Можно обойтись в беседе со мной без этого каверзного имени, которое уже в печенке у меня сидит! – вспылив оборвала она его, покривив лик дернув губой, и облепляя свою тонкую шею поверх ониксового ожерелье пальцами, имитируя удушение.

      – Не обессудь тетя, запамятовал, – почтенно кивнул Джоаль, проглатывая мысль. Это приметила тетя.

      – Ты голоден? – внезапно рачительно просветлела она. В тот момент, слегка отдохнувший Гуик, сыскал, второе дыхание, и пригубив целебный для связок и пересохшего горла бокал вобрав всеобщее бравурное ликования, выдавал новую песню, которая резко поменяла тональность, и стала прославлять Субульта Первого, отчего услажденный король растекся в кресле трона, раздавив лицо в бороздах ностальгии вспоминая легенду, которую с гордостью носил в своем