Кони знают дорогу домой. Вера Салагаева

Фёрст, но уняв смех, бросил, – она выросла и тебе не удержать её, вот какова природа.

      – Я хочу видеть её счастливой. Разве моё желание эгоистично? – сказал и вздохнул Лорок.

      – Помнишь, друг, как мы мечтали полететь в Космос на корабле, созданном нами? Это, был предел нашего счастья, а на деле оказалось, что оно – что-то большее, что имеет человек.

      – И мы полетели, друг, взяв билет в одну сторону, – договорил Лорок, что не произнёс Фёрст.

      – Как ты думаешь, как там, сейчас? Прошло двадцать циклов, – проговорил Лорок, смотря в глаза другу.

      – Не знаю, но как хочется узнать. Я скучаю, и она мне снится, – тихо произнёс Фёрст.

      Урхи закружились над головами друзей, но услышали только хруст и причмокивание с коим они угощались печеньем и душистым чаем, не ведя душевных разговоров, отложенных на более благоприятное время.

       Глава восьмая.

      Бледное солнце ещё не начертало своих лучей над горизонтом, а герт Равивэл был уже на ногах. Он стоял на краю купальни и, развязывая пояс халата, смотрел в бирюзовую прохладу бассейна. Рывок широких плеч и гранатовый шёлк заскользил по его загорелой спине, и упал на мраморные плиты, обнажая его сильную подтянутую фигуру. Оттолкнувшись, он нырнул в воду и поплыл, быстро и энергично, почти не разбрызгивая бирюзовой глади. Ассия вышла в тот момент, когда он выходил из воды, отряхивая прозрачную россыпь капель, покрывшую его тело. Подавая мужу халат, она оглядела его и, оставшись довольной, прозвенела мелодичным голосом:

      – Доброе утро, муж мой. С лунами, ты становишься всё притягательней и мой восторг, уже не умещается в моём сердце.

      Спокойно глядя на жену, Равивэл обернулся гранатовым шёлком и, улыбнувшись, сказал:

      – Я бы назвал это, лестью, но уважая свою прелестную жену, скажу, что рад твоему открытию, которого ты не нашла ночью.

      Ассия прильнула к мужу и зашептала, разглаживая капли на его руке, от плеча до кисти:

      – Ночью было много других открытий, и они сводили меня с ума. Как коротки ночи Аркадима, – сожалела она, целуя Равивэла в грудь.

      – Довольно похвал, прелестное создание, а то я растаю восточной сладостью, которую ты обожаешь не меньше меня, – сказал Равивэл и, поцеловав жену в лоб, двинулся в дом. Не слыша её шагов, он обернулся и залюбовался ею: нагое, прикрытое прозрачной тканью туники, белое, гибкое тело целовал первый луч, выглянувший из-за пышной зелени деревьев. Перебарывая возникшее желание, он быстро вошёл внутрь дома, резко колыхнув тонкие занавески в широком арочном проёме.

      – Скоро полнолуние, – тихо прошептал он, и на сердце стало легче, словно лёгкий ветер коснулся его души, сняв надоевшее напряжение.

      Шлюз закрылся достаточно давно, но никого не приглашали к началу собрания. Решив узнать, что происходит, Равивэл спустился в общий зал, предназначенный для отдыха трибунов. За отдельно расставленными низкими столами, на диванах, обложенных яркими подушками, сидели герты, выпивая вино и ведущие светские разговоры и явно весёлые, так как их лица держали не сходящие, ни на миг,