Кони знают дорогу домой. Вера Салагаева

вперёд, но он сделал его, гася, нахлынувшие сомнения, и шагнул внутрь. Войдя в низкую, разбитую грубыми открываниями, дощатую дверь и, оказавшись в высоком круглом, сильно закопчённом, со смесью, не различимых уже отдельно, запахов, помещении, он оглядел его. Длинные, грубо сбитые столы, заставленные простой посудой с простой едой; лавки, почерневшие, от частых сидений на них и времени и камины с живым огнём. Камины, изрыгающие огонь, пришлись не по душе знатному человеку, но по душе визору, пришедшему сюда, не ради развлечения, а по весьма важному делу. Тусклые лампы и отблески огня, делали его лицо, почти не узнаваемым.

      За одним, из нескольких дощатых столов, сидели, богато одетые маски, играющие в кости и пьющие аквавит – крепкий напиток, окрашивающий края щёк и подбородки замаскированных людей в цвет заветренного, с белыми разводами, мяса. Увидев нового человека, люди в масках прервали игру, переглянулись, но, не уловив его интереса к себе, продолжили кидать костяшки. Плюм двинулся вглубь помещения. Холодный подозрительный взгляд, устремлённый из угла комнаты и, не остановивший Плюма, врезался в его эмблему с золотым орлом и рука незнакомца, скользнувшая к голенищу сапога, твёрдо сжала бронзовую рукоятку стального ножа.

      – Я не причиню тебе зла, пришлый человек и даже не спрошу твоего имени. Мне нужен другой человек и с другим именем, найди мне его и ты получишь то, чего желаешь, – сказал Плюм, стоя перед мрачным крупным мужчиной.

      – Мои желания не так скромны, как твои, визор, – усмехнулся чернобородый мужчина и скользнул по Плюму тёмными подозрительными глазами.

      – Найди мне, Азика. Найди того, кто мне нужен и дай знать. Я буду благодарен, весьма благодарен, – просил и заинтересовывал Плюм.

      – С чего ты взял, что я знаю Азика, – опять усмехнулся он, почёсывая толстую шею.

      Плюм, рванулся к нему, изогнулся дугой и задрал рукав его прямой засаленной рубахи: Выше локтя чернел выжженный квадрат. Грубо, толстыми, с грязными ногтями, пальцами, мрачный человек убрал руку Плюма и, оглядываясь по сторонам, тихо, проговорил:

      – Азик никому не служит, он сам по себе и я не думаю, что он захочет встречаться с визором. Слишком вы, ненадёжный народ.

      – Это он решит сам, просто скажи ему, что у меня есть ключ. Мне нужен ваш лидер, а тебе – золото, не плохая сделка, а?

      – Хорошо, – пробурчал незнакомец, – и добавил более воодушевлённо. – Нужен толчок для действий, твой золотой браслет на руке.

      – Браслет мне нужен и самому, а вот это возьми, – сказал Плюм и, сняв с пальца перстень, протянул здоровяку.

      Герт Плюм уходил в ночь, всё так же прикрываясь плащом и лишь, она знала, что задумал несостоявшийся наследник Двора, сжимая, ещё хлипкую, но уже набирающую силу, руку Мести.

      Азик, живя тридцать лун и не все из них, достойно, подстёгивал свою, порой счастливую, а иногда несчастную жизнь, шпорами ночного Всадника. Там, куда тропы заросли колючими сорняками, была семья: отец, мать и две очаровательные черноволосые сестрички, слушающие его сказки