Некуда. Николай Лесков

Сестра Феоктиста налила им по второй чашке, но эти чашки стояли нетронутые и стыли на столике.

      – Кушайте!

      – Не хочется, – отвечали обе девушки.

      – Ну, почивайте. Всенощная еще не скоро кончится. Часа полтора еще пройдет, почивайте, а я пойду.

      – Нет, посидите с нами, вы ведь тоже устали, там духота такая в церкви.

      – Сестра Феоктиста! Как вы думаете, можно покурить потихоньку?

      – Ох, не знаю, право.

      – Ведь никто не взойдет?

      – Не знаю.

      Лиза спрыгнула с кровати, зажгла папироску и села у печки.

      – Не тянет что-то.

      – Труба, верно, закрыта от грома. Я открою сейчас, – и Феоктиста открыла трубу.

      Женни тоже покурила, и обе девушки снова улеглись.

      – Душно точно, голова так и кружится, да это ничего, Господь подкрепляет, я привыкла уж, – говорила Феоктиста, продолжая прерванный разговор о церковной духоте.

      – Как вы успели привыкнуть так скоро? – спросила, внимательно глядя на сестру Феоктисту, Лиза.

      – M-м… Так привыкла, потому что здесь ведь хорошо.

      – Чем же хорошо?

      – Тихо так, хорошо.

      Вышла пауза.

      – И вы никогда не скучаете? – спросила Женни.

      – Чего скучать, надо Богу молиться, а не скучать.

      – Иногда против воли скучается.

      Сестра Феоктиста вздохнула.

      – Молитвой надо ограждать себя, – проговорила она тихо.

      – А если нельзя молиться? – спросила быстро Лиза.

      – Отчего нельзя?

      – Если не спокоен, расстроен, взволнован.

      – Тут-то и молиться.

      – Вы это на себе испытали когда-нибудь?

      – Как же. Искушения тоже бывают большие и в монастыре.

      – Интриги?

      – Как изволите?

      – Интриги, говорю, есть? Сплетни, ссоры, клеветы, – пояснила Лиза.

      – А! Ну все надо перенесть: на то покаяние, на то монастырь.

      – А есть это все?

      – Как вам сказать? – отвечала Феоктиста с самым простодушным выражением на своем добром, хорошеньком личике. – Бывает, враг смущает человека, все по слабости по нашей. Тут ведь не то, чтоб как со злости говорится что или делается.

      – А все враг смущает?

      – Все по слабости нашей.

      – Вы зачем пошли в монастырь-то?

      – Как изволите? – переспросила сестра Феоктиста.

      Лиза повторила свой вопрос.

      – Так, пошла да и только.

      – Дурно вам было дома, что ль?

      – M-м… так. Муж помер, дитя померло, тятенька помер, я и пошла.

      – Разве никого больше не оставалось у вас, и состояния никакого не было?

      – Нет, видите, – повернувшись лицом к Лизе и взяв ее за колено, начала сестра Феоктиста: – я ведь вот церковная, ну, понимаете, православная, то есть по нашему, по русскому закону крещена, ну только тятенька мой жили в нужде большой. Городок наш маленький, а тятенька, на волю откупимшись, тут домик в долг тоже купили, хотели трактирчик открыть, так как они были поваром, ну не пошло. Только приказные судейские когда придут, да и то всё