Неверный. Ты нас предал. Дана Стар

очень сильно меня разочаровал! Не знаю сколько я ещё смогу держаться. Он опозорил меня на всю больницу! Такое невозможно забыть, тем более, простить.

      – Ты навещал её намного чаще, чем меня в палате. Цветы вон даже притащил…

      С горечью вижу за широкоплечей спиной Александра умопомрачительный букет лилий и хризантем. Хризантемы, между прочим, мои любимые цветы.

      – Мне пришлось это сделать.

      – Ради чего пришлось? Тебя в рабстве что ли держат? – на смешок пробивает. – Или ты вляпался в какую-нибудь дурную историю?

      – Я обязательно расскажу тебе всё, когда посчитаю тебя готовой к этой информации. Сейчас тобой управляют эмоции. Я забочусь о тебе и не хочу, чтобы из-за разборок пострадал наш малыш.

      – Как давно у тебя с ней отношения?

      – Кристина забеременела… случайно. Аборт уже было делать поздно, мне пришлось принять ответственность через не хочу.

      Значит подстилка и правда беременна от моего мужа…

      Господи, какой кошмар!

      Мне требуется хотя бы минута, чтобы перевести дух.

      – Причём здесь аборт? Почему ты подумал о последствиях уже после того, как в койку к ней прыгнул!

      – На это есть причины.

      Вдох. Выдох.

      Только дыши, Валя. Только дыши!

      – Хотя… стоп! – машу головой. – Не хочу знать, как у вас это было, где, когда и как часто… Это отвратительно, Саша, ей же всего восемнадцать лет! Как ты мог?

      – Повторяю ещё раз – это вышло случайно.

      – Мне больно всё это слышать! Очень больно… Неужели ты не понимаешь?

      – Иди ко мне…

      К себе тянет, чтобы обнять, но я упираюсь.

      – Не трогай меня!

      – Может хотя бы поцелуй тебя расслабит?

      Но он не оставляет настойчивых попыток прижать меня к своей груди и даже собирается поцеловать.

      Александр успевает поймать меня за подбородок и подтягивает к лицу, но я, запаниковав, замахиваюсь левой рукой, собираясь огреть его пощёчиной.

      У мужа хорошая реакция.

      Он быстро блокирует удар, и я промахиваюсь.

      – Так, я понял, – вздыхает шумно, – с тобой сейчас разговаривать бесполезно. Вы, беременные, все такие вспыльчивые?

      – Поговори у меня ещё, кобель!

      – Довольно. Ты возвращаешься к себе в палату, Валентина, разговор придётся отложить. Вернёмся к нему позже, а мне нужно срочно решить одно дело.

      – Ты ко мне больше не подойдешь, ясно? Это был наш последний разговор – я так хочу и это моё право! Я хочу развод.

      – Что? Развод?

      Внезапно его лицо изменилось до неузнаваемости, по нему пронеслась пугающая тень из льда и мрака, и я впервые увидела, как Александр Макеев разозлился.

      – Надеюсь, ты это несерьезно.

      Жёсткий. Холодный. Опасный.

      Не помню, когда видела его в последний раз таким.

      Изменился страшным образом, будто по щелчку пальцев.

      По моей спине поползли ледяные мурашки…

      Как будто он объявил мне войну.

      Я думала, что знала своего мужа хорошо, но я ошиблась.

      Он