Три богатыря и Шамаханская царица. Елена Усачева

Гласят они следующее:

      «Долго ли, коротко ли, но собрались наши богатыри вместе. Не пройдёт теперь войско тёмное, не проскочит зверь незамеченным. Да что там зверь! Муха не пролетит!»

      Муха всё-таки пролетела. Алёша её согнал с носа. И тут же раздался строгий голос его жены Любавы:

      – Кто разрешил шевелиться? Не нарушай композицию!

      Богатыри вздрогнули. И стало видно, что не на поле ратном они стоят, не на битву готовятся с недругом, а позируют для картины Любавы. Сидят на деревянных лошадках перед нарисованным задником с хмурыми облаками. А настоящее небо, вон оно, над ними – голубое, с лёгкими облачками. Всё мирно в Киевском княжестве. Птички поют, зайчики прыгают.

      – Имейте совесть, наконец! – поддержала подругу Алёна, жена Ильи.

      Если Любава стояла за мольбертом с палитрой в руках, то Алёна что-то писала в блокноте, пристроившись на валуне.

      – Вы срываете нам конкурс «Образ богатырей в народном творчестве».

      Сидящая на другом камне Настасья, жена Добрыни, кивнула, не отрываясь от вязания.

      Любава снова взялась за кисть. Хорошо у неё получалось рисовать. Богатыри как живые, на конях, в доспехах, крепко держат границу земли русской.

      Натурщики держались из последних сил: сидеть и не шевелиться было страсть как утомительно.

      – Хоть бы супостаты налетели, что ли… – проворчал Алёша. – Отведали бы силушки богатырской.

      – Какие теперь супостаты, – вздохнул Илья. – Всех перебили.

      – Да, поторопились, – поддержал друзей Добрыня.

      Но не всё знали богатыри. Вдалеке уже зрели тёмные тучи, набирала силу человеческая злоба.

      В местах далёких, в землях тёмных жила-была Шамаханская царица. Только горы и песчаные пустыни были её владениями. Из земли там торчали каменные истуканы. Не было у царицы большого войска, и всё же власть она имела великую.

      Четверо слуг несли крытые белым пологом носилки. Остановились они перед храмом, врезанным в скалу, опустили свою ношу. У подножия храма тянулась глубокая расщелина. И только узкий мостик соединял святилище с землей. Вход в храм охраняли каменные ворота. Ворота распахнулись, выпуская статного жреца в белых одеждах, хранителя этих мест.

      – Уходите! – провозгласил он.

      Из-под полога показалась тонкая рука в фиолетовой перчатке, унизанной перстнями. Слуга протянул руку. И опираясь на неё, из паланкина вышла стройная дева в длинном платье. Нижнюю часть её лица прикрывала лёгкая вуаль.

      – Вы что, не поняли? Проваливайте! – приказал жрец.

      Терпение его кончилось. Он спустился по ступенькам храма, вышел на мостик и достал меч. Ну и грозен же он был! Ворон, сидящий на жёрдочке паланкина, испуганно вздрогнул. Даже слуги отступили. Но женщина при виде опасного стража выпрямилась. В глазах её сверкнул колдовской огонь. И вот так чудо: взгляд этот остановил жреца. Он уронил меч, на лице его появилась блаженная улыбка.

      – Я полюбил тебя с первого взгляда, – прошептал жрец, склоняясь в почтенном поклоне. – Кто ты?

      – Я Шамаханская царица, – надменно произнесла женщина и сделала несколько шагов вперёд.

      Жрец попятился, нога его соскользнула с мостика.

      – Но тебе не нужно было об этом спрашивать. – Царица подпихнула еле держащегося на обрыве жреца.

      С криком: «Любимая!» – страж сорвался в глубокую пропасть.

      Женщина поднялась по ступенькам в храм. Вслед за ней влетел ворон.

      Храм был огромный. Многие столетия зодчие возводили его внутри скалы, украшали каменной резьбой и мрачными статуями, проламывали потолок. А всё потому, что именно здесь росло дерево жизни. Многие годы росло. Но вот сейчас засохло.

      Царица постояла перед жалким скелетиком дерева внутри выложенной камнями клумбы. Она была недовольна. Очень недовольна.

      – Я не знаю, что с тобой сделаю, – холодно сказала женщина ворону.

      Тот летал вдоль стен храма, внимательно их разглядывая.

      – Кажется, это здесь, – каркнул ворон.

      Он завис перед вделанным в стену квадратом. Внутри него светился голубой камень, и ворон стукнул по нему клювом. Квадрат крутанулся, втянув неосторожную птицу в стену. Полетели перья. На противоположной стене закрутился такой же квадрат, выкидывая ворона из лабиринта. Птица упала к подножию клумбы, в которой умирало волшебное дерево.

      – Ты не ушибся? – рассмеялась царица.

      – Ты мне мешаешь, – проворчал ворон, отправляясь дальше на поиски.

      – Я ему мешаю! – фыркнула царица. – Я должна была тащиться в такую даль, чтобы любоваться на это уродство?

      Она ткнула пальцем в иссохшее дерево.

      Ворон снова пролетел вдоль стен, задержался перед коварным голубым камнем, что один раз его уже провёл.

      – Ты можешь помолчать хотя бы пять минут?! – каркнул он и вновь отправился на поиски.

      Нет, тут ничего подходящего не было. А вот сиреневый