Димидиум. Войны крови. Алиса Медовникова

И почему? Потому что его внук, оказался не сыном ушлого водителя, а сыном кровососа. А заклинание на крови, которым он охранял поселок и открывал лазейку для себя и приглашенным им вампиров, открывало лазейку и для всего его рода, потому внук и смог пригласить внутрь не только своего папашку, но и его друзей. И теперь Альфреду снова предстояло спасать дочь. Но переписывать уже не пять минут или пять месяцев, а пять лет, еще и убрать их них Августа.

      В третий раз с памятью Рори пришлось действовать максимально осторожно. Сознание Авроры, в котором многое было подтерто, сильного вмешательства и вырывания из памяти сына, просто бы не выдержало. Вот и пришлось сделать откат и чуть изменить события, стараясь опираться на те, что и правда были. Альфред снова заметил Марка на Виктора, как сделал и в прошлый раз, и остановил всю историю их «любви» на аварии, в которую его дочь и правда попадала. А все, что было после – переезд в Россию, беременность и пять лет жизни с сыном, было «отключено» и надежно спрятано в закоулках памяти. Альфред и его ручной вампир «ускорили» и слегла откорректировали события, потому в этой версии «реальности» Рори авария произошла не в России, через пару месяцев после свадьбы, а в Чехии, спустя всего пару дней после бракосочетания. И произошла она с Рори, а не с Кирой, которая погибла вместе с сыном при нападении ее бывшего-психопата, о чем Марика раструбила всем соседям. А чтобы все изменения удачно «перезаписались» в мозгу Рори, ее ввели в состояние «комы», в котором она якобы все эти шесть лет и провела. И когда в кабинете Альфреда зажглась красная лампочка, он разволновался, потому что понятия не имел удался ли его эксперимент или нет и не знал, кого он встретит, когда войдет в палату. Киру, все также болтающую по-русски и требующую вернуть ей сына, Рори, матерящую его по-чешски или кого-то третьего, опасного и незнакомого.

      Но волновался Альфред зря. Его встретила его Аврора. А точнее Рори. И пусть это была самая язвительная версия его дочери, пышущая юношеским максимализмом и жаждой свободы, она больше не помнила ни Августа, ни Марка. А это было самое главное. Ну а с остальным Альфред мог справиться, как не раз справлялся до этого.