Бывшие. Папа для пуговки. Рина Фиори

воспоминаниями.

      Мама права. Когда мы с Тимуром познакомились, для меня было совершенно неважно, сколько у него денег и комнат в квартире. Я любила, хоть и не слишком демонстрировала свои чувства, и со стороны могло казаться, что я только позволяю тогда ещё молодому парню, любить себя.

      Но мама – тот человек, который всегда видел меня насквозь, и уж она-то знала, что я по уши влюблена.

      – Помню, – отвожу взгляд. – Но прошло немало времени, море ошибок сделано, которые прощать нельзя.

      – Или не хочется прощать? – спрашивает мама вкрадчиво.

      – Да дело ведь не в хочется – не хочется, мам. Ну, глупо наступать на те же грабли, а потом снова пожинать плоды собственной наивности.

      – Теперь у тебя ребёнок, и ты должна о дочери думать, – голос мамы становится строже.

      – Ладно, завтра рано вставать и этому, – небрежно взмахиваю рукой, – телефон отвозить. – Спокойной ночи, – ухожу, давая понять, что продолжать разговор не намерена.

      Утром поднимаюсь пораньше, готовлю для дочери завтрак и бегу скорее собираться, пока Ева не проснулась. Тащиться с ребёнком в город – так себе идея. Да и Тимуру может показаться, что я навязываюсь с дочерью, уж лучше поеду одна.

      – Мамочка, доблое утло, – маленький ураган в виде ребёнка врывается в тесную кухню, едва не сбивая стоящий на своём пути стул.

      Ева усаживает за стол, пытаясь откинуть с лица завитки каштановых волос, но те упрямо лезут обратно.

      – А я хочу кушать, – весело болтает ножками и улыбается.

      – Так-так, малыш, пойдём-ка умоемся и расчешем волосы, – беру дочку за руку и вывожу из кухни.

      Мысленно вздыхаю: ну как так? Думала, успею выйти из дома до пробуждения дочки, даже с утра маму предупредила, чтобы присмотрела за Евой, а теперь как мне уехать, не объясняясь с ребёнком?

      Приведя в порядок дочурку, возвращаюсь вместе с ней на кухню, усаживаю за стол и принимаюсь накладывать в тарелку кашу.

      – Мам, а мы когда поедем к папе? – спрашивает, усердно пережёвывая свой завтрак.

      Обычно ковыряется, а сейчас, воодушевлённая предстоящей поездкой даже готова съесть свою нелюбимую кашу.

      Может, взять её с собой?

      Отворачиваюсь к окну, оставив вопрос ребёнка без ответа, потому что мне вдруг кажется, будто что-то темное промелькнуло.

      Боже, неужели опять? Если за нами и дальше продолжат следить, я так с ума сойду. Надо сообщить в полицию, терпеть такое нельзя.

      – Ма-ам? – говорю погромче, чтобы мама из спальни услышала. – Пригляди за Евой, я сейчас, – прошу, едва мамуля переступает порог кухни.

      Вооружаюсь скалкой и выхожу из дома.

      Крадусь, словно преступница с «оружием» наперевес.

      Ну, вот опять!

      За углом промелькнула чья-то тень.

      Хочется захныкать в голос, но я прикусываю ладонь с тыльной стороны, чтобы не издать лишнего звука.

      Замахиваюсь и…

      – Д-доброе утро! – незнакомый мужик в классическом костюме примирительно поднимает руки вверх.

      – Ты кто такой? – тычу