Семь сестер. Атлас. История Па Солта. Люсинда Райли

Флориано. – Знаю, ты обсуждала это с Алли, но, конечно же, твои сестры начнут спрашивать, почему ты заменила вино на воду?

      – Боже! Я хотела объявить об этом после отплытия, но случилось столько всего… Не возражаешь, если мы еще немного подождем.

      – Конечно, нет, моя милая. Я готов следовать за тобой. – Он наклонился и поцеловал ее. – И я рад, что наш малыш будет точно знать, кем был его дед.

      – Его? Почему ты так уверен, что это будет мальчик?

      Флориано усмехнулся и пожал плечами.

      – Извини, я оговорился. Хотя могу сказать, что было бы здорово заполучить маленького болельщика, который разделил бы со мной страсть к футбольному клубу «Ботафого».

      – Согласна. Тогда ты будешь меньше донимать меня своими футбольными страстями.

      – О, да. Полагаю, теперь тебя нужно оставить в покое, чтобы ты смогла приступить к чтению дневника?

      – Спасибо, Флориано.

      – Не за что. Помни, что я рядом, если понадоблюсь.

      Он направился к открытой двустворчатой двери и закрыл ее за собой. Майя обвела взглядом пустую комнату, прежде чем подойти к дивану с рукописью в руке. Тишина, нарушаемая лишь ровным тихим гулом двигателей «Титана», располагала к тому, чем она собиралась заняться.

      Дневник Атласа

      1929 г.

11

      Булонь-Бийанкур,

      Париж, Франция

      Мсье Ландовски посчитал нужным выйти из своей мастерской и встретить меня и Эвелин после нашего возвращения из Парижской консерватории.

      – Ну, как все прошло? – осведомился он, как мне показалось, с неподдельным интересом.

      – Мсье Иван объявил Бо исключительно одаренным и согласился обучать его два раза в неделю, – ответила Эвелин.

      Выражение лица мсье Ландовски застало меня врасплох. Его глаза засияли, и он расплылся в широкой улыбке.

      – Превосходно! Мои поздравления, мальчик, вполне заслуженные. – Он взял мою руку и энергично встряхнул ее. На моих губах тоже появилась невольная улыбка. Прошло так много времени с тех пор, как другой человек выказывал интерес к моему благополучию, что я не знал, как реагировать.

      – Это добрая весть, – продолжал Ландовски. – С твоего разрешения, сегодня за ужином я подниму тост в твою честь и расскажу семье о твоих успехах.

      Я достал из кармана листок бумаги, написал одно слово и протянул мсье Ландовски.

      «Деньги?»

      – Юный мсье, один творческий человек почитает за честь для себя помогать другому творческому человеку. Мне выпала удача, мои заказы чрезвычайно щедро оплачиваются, и я без колебаний помогу тебе.

      «Спасибо, мсье», – написал я, борясь со слезами.

      – Тебе известно о Prix Blumenthal, мальчик? – Я покачал головой. – Это крупная денежная премия, учрежденная американской благотворительницей Флоренс Блюменталь и ее мужем Джорджем для юных художников, скульпторов, писателей или музыкантов. Я – один из членов жюри здесь, во Франции. Мне всегда было немного… неловко заведовать раздачей чужих денег, но в данном случае