.

а из земли торчали во всех направлениях иглы всплесков. Миновав несколько зданий-сфер, они оказались у металлического шара на небольшом постаменте в виде ступенчатой пирамиды. Шар был метра четыре в диаметре с рваной оплавленной дырой с одной стороны.

      – Взгляните на рисунки на его поверхности, – сказала Катя, взобравшись на пирамиду. Она шла вокруг шара, касаясь рукой его поверхности. Князев взобрался следом, стал рассматривать изображения, вдавленные в металле. Вся поверхность шара была разбита на квадраты, в которых располагались рисунки, рассказывающие о жизни древнего народа. Многие рисунки нельзя было понять, но содержание остальных казалось предельно ясным: жители города занимались земледелием, владели высокими технологиями, путешествовали в космосе на звездолётах и, похоже, также приручили шерстистых улиток.

      – Да, это очень интересно, Катя, – сказал учёный, рассматривая рисунки. Он дошел до дыры с оплавленными краями. – Из рисунков выходит, что древние гуманоиды жили в мире с шерстистыми улитками за много сотен лет до высадки на планете людей.

      – Это не всё, – хитро улыбнулась Катя, подвела его к горе растрескавшегося жёлтого металла, находившейся недалеко от пирамиды в зарослях пальмовой травы и, сунув руку в расщелину, достала оттуда оплавленный кусок металла. Протянув его Князеву с победным блеском в глазах, сказала: – Этот кусок вырвало из шара при взрыве. Взгляните на рисунок, сохранившийся здесь. Рисунок, хоть и искривлённый высокой температурой, можно было разобрать. На нём три шерстистые улитки разрывали гуманоида. Одна из них держала в пасти оторванную в плечевом суставе руку, другая – ногу, а третья отгрызала ему голову.

      – Что же, это говорит о богатой фантазии древних жителей, или о том, что улитки не всегда добры к своим хозяевам, – ответил Князев на вопросительный взгляд Кати.

      – А что это за нити, идущие от спин улиток к оплавленной части рисунка, где ничего не разберёшь? – спросила она, водя пальцем по рисунку. – Вот, видите?

      – Возможно, просто деформация металла, – предположил Князев неуверенно.

      Не спеша, они прогуливались по развалинам, находя всё новые и новые памятники древнего катаклизма. Попутно академик читал Кате лекцию о тропических цветах, сыпал мудрёными латинскими названиями, не сводя с девушки влюблённых глаз. Постепенно лес становился глуше, сумрачнее. Незаметно они забрели в самую чащу, заваленную буреломом, переплетённым толстыми лианами, и они уже подумывали повернуть назад, так как не экипировались соответственно для таких прогулок, когда в самых дебрях им открылась поляна с рыжей, потрескавшейся и изъеденной каменистой землёй. Из мёртвой почвы клоками росла жёсткая лимонно-жёлтая трава, а в центре поляны в лёгкой дымке стояло уродливое дерево с непомерно раздутым стволом и непропорционально маленькими по сравнению со стволом ветками, в немой мольбе тянувшимися к солнцу. Они подошли к дереву ближе.