Штурм Бахмута. Позывной «Констебль». Александр «Писатель» Савицкий

наступлением кромешной темноты интенсивность стрельбы со стороны украинцев спала. Танк сделал еще пару выстрелов и укатил на перезарядку. Танковые расчеты у ВСУ были отличными. Я не знаю, кто их готовил, и кто ими командовал, но отработали они четко и точно. После подсчета потерь я вышел на связь с командиром.

      – Шесть «двести», тридцать «триста». Половина из них тяжелые. Выносим на «Подвал».

      – Как вообще обстановка?

      – Шесть человек осталось на позиции из шестидесяти. Остальные занимаются выносом раненых. Готовимся принять бой.

      – «Констебль», ты, судя по интонации, со мной прощаешься? – в своей манере, поддержал меня командир. – Эту позицию сдать нельзя!

      – Хорошо. Будем держать. Буду докладывать по ходу пьесы.

      Внутри действительно было такое ощущение, что это был мой последний день.

      – Доклад каждые пятнадцать минут, – закончил командир.

      Я по голосу слышал, что ему тяжело и тревожно. Верил ли он в то, что мы продержимся и не отступим? Я не знаю. После того, как ушла последняя группа эвакуации мы стали распределять сектора и готовиться к бою. Со мной на позиции остались: Рома «Абакан», Женя «Айболит», Артем «Вындин», «Викинг», «Дружба» и еще пару человек, которых я не мог распознать в темноте. «Дружба» был боеспособным и грамотным таджиком, у которого был ПНВ «Фортуна». Еще один «теплак» – тепловизор – был у Жени. Его нашел «Эрик», когда они брали первый блиндаж и принес сюда. Мы собрались и стали распределять сектора для обороны.

      – Ну что? – задал я пространный и очень конкретный вопрос.

      – Командир, мы с тобой, – за всех ответил Женя.

      Остальные молча смотрели на меня и ждали моих приказов.

      – Пацаны, для меня большая честь воевать с вами.

      Мы стояли и смотрели друг на друга, понимая, что ситуация непростая, и мы можем погибнуть.

      – Нам нужно занять круговую оборону. Собирайте все магазины, которые остались от убитых и раненых. Там, на бруствере, лежит пара человек. Заберите у них магазины и гранаты.

      Они кивнули и молча разошлись по траншее, занимая огневые точки.

      У нас оказалось тридцать автоматов, сотни три полных магазина к ним и большое количество гранат.

      – «Дружба», ты держишь север. Наблюдай в теплак дорогу в сторону Бахмута и заправки, и, если поползут, стреляй. «Айболит», бери западное направление. Остальные рассредоточиваются между ними на расстоянии семи-восьми метров.

      У меня с собой был блокнотик, в котором были записаны шесть телефонов. Я боялся, что он попадет в руки врагов и моим родным могут начать названивать, требуя выкуп. Или пришлют фото моего мертвого тела. Я достал его и несколько раз вслух проговорил телефон отца, чтобы запомнить. Достал зажигалку и, присев в траншее, поджег лист с телефонами. Я держал его и смотрел, как огонь пожирает бумагу, которая связывала меня с прошлым и с мирной жизнью.

      – Мам, пап… Пока, – попрощался я вслух с родителями.

      Огонь стал жечь пальцы. Я уронил остатки бумаги, которая догорела еще