Моя. Чужая. Истинная. Анна Сафина

осталась стоять на месте, не шелохнулась, даже когда старческая женская рука отодвинула полог, а затем в комнату ступила повитуха.

      – Сделала, что я сказала, негодная девчонка? – заворчал вдруг женский голос.

      Я стиснул челюсти, чтобы не поддаться порыву вскочить и в прыжке вцепиться клыками в горло старухи, посмевшей так обращаться к моей масойе.

      – Почему ужин еще не сготовлен? – снова забрюзжала она.

      – Вы не говорили, Марта, – возразила Нереа, и мой волколак недовольно клацнул зубами.

      Ему нравилась покорность девчонки только в отношении себя. Все остальные должны прислуживать ей, кланяться, подставляя свои шеи, которые так легко сломать, пустить кровь.

      В ответ на слова девушки повитуха что-то пробурчала о приживалках, кривых лапах и золоте, которое не выделяется на содержание девчонки. Я лежал всё это время с прикрытыми глазами, уговаривая себя потерпеть.

      Раздались грузные шаги, а затем пораженный испуганный вздох.

      – Что это такое? Ты что, выпустила его?

      Голос повитухи был пропитан ужасом, она стала призывать святых волков спасти и сохранить ее душу, но мне ли не знать, как тщетны ее мольбы.

      Глава 3

      Нереа

      После возгласа Марты наступила полная тишина. Она тяжело дышала, с ужасом разглядывая неподвижно лежащего на постели Айвена.

      – Как ты смогла разорвать серебряные кандалы?

      Женский голос был полон страха и недоумения, она припала на колени и протягивала ладонь в сторону одного из звеньев некогда целой цепи. Рука Марты дрожала, но спустя время она преодолела себя и старческими пальцами коснулась серебра. С тихим шипением ожидаемо отшатнулась и поднесла пораненную кожу к губам, подула на рану.

      – Я их не трогала, Марта, – прохрипела, чувствуя, как подрагивает голос и трясутся вместе с этим от страха ноги.

      Я то и дело поглядывала на хлипкую кровать, поддон которой основательно прогнулся под внушительным тяжелым телом волколака. Поди вот-вот и развалится под чужим весом, разлетится в щепки и труху.

      – Тогда как ты объяснишь это?! – прошипела она, поворачивая в мою сторону разъяренное агонизирующее лицо.

      Но вместо ожидаемых оскорблений повитуха несколько раз потерла ладонями лицо, словно желала развидеть увиденное.

      – Я… Я… – растерянно невпопад прошептала, полностью дезориентированная происходящим.

      – Что же делать… – продолжала бормотать Марта, так и не поднявшись с пола. – Говорил мне отец не идти против заветов предков, говорил… Глупая Марта, глупая…

      Она поползла ближе к кровати, стараясь обходить остатки от цепи, тяжело дышала сквозь рот и с опаской наблюдала за телом незнакомца. Я же застыла на месте. В памяти некстати всплыло воспоминание.

      Когда я впервые появилась в этой стае, тогда еще был жив престарелый лекарь Аврелий, отец ворчливой Марты. Никто не помнил, сколько вёсен жил на этом свете старик, но лучшего врачевателя было не сыскать на все близлежащие кланы.

***

      Прошлое

      Теплый