Самый лучший пионер. Павел Смолин

дед, посмотрел на инструмент… – Дарю! – принял он для себя решение. – Только чтобы каждый день учился, понял? – строго нахмурил на меня седые брови.

      – Спасибо, дед Леш, как стоять перестанет – верну!

      – Постараюсь дожить, – хохотнул фронтовик. – Молодец! – выдал он заключение о моих личностных качествах и ушел к себе.

      Мама неодобрительно покачала на меня головой, зашла за ширму, переоделась в домашний выцветший халатик, вдела ноги в коричневые тапки, и мы отправились ужинать.

      – Опять посуду помыл, – укоризненно-одобрительно заметила родительница на кухне.

      – Не тебе же оставлять – ты работаешь, а я дома сижу, – привычно оправдался я.

      – Совсем ты поменялся, Сережка, – грустно вздохнула она, вынимая из авоськи кулек с картошкой. – Раньше никакой помощи, поговорить – только «да», «нет» и «нормально», а тут… – сгрузив овощи в раковину, развела она руками.

      – Поправлюсь и буду помогать больше, – с улыбкой пообещал я ей.

      – Ты уж лучше головой выздоравливай, а помочь я себе и сама могу, – попросила мама и принялась чистить картошку. – С салом пожарю сейчас, а завтра у тебя и суп будет, и картошка, – сформировала мне меню родительница. – А еще я там чай купила вкусный.

      Сквозь нити авоськи была видна пачка чая с замечательным названием «Чай № 36».

      – Как пишется? – Выкинув очистки в ведро, мама начала мыть картоху и ставить на плиту черную чугунную сковородку.

      – Нормально, шесть страничек, – отчитался о проделанной работе. – А потом вот деда Леша от скуки спасал.

      – Ты у него всему учись, – наказала мама, для весомости покачав на меня вынутым из морозилки куском сала. – Он – настоящий, не как дядя Федя.

      – Уже понял, – улыбнулся я ей. – Обидел тебя наш сосед? Хочешь, отомстим?

      – Какие там обиды? – cовершенно по-девичьи хихикнула мама. – Я от него ничего и не ждала. Федя хороший, просто таким, как он, быть не нужно.

      – Не стану, – пообещал я, скрестив пальцы за спиной – на всякий случай.

      – Обижается он на тебя, – слила инсайд родительница.

      – Это почему? Я же с ним как со всеми? – удивился я.

      – Потому и обижается – раньше-то хвостиком бегал: «дядь Федь то, дядь Федь это», а теперь только здравствуйте и до свидания, – не без оттенка застарелой вины в глазах пояснила она.

      Почему безотцовщина бегает за всеми, кто минимально похож на отца? Вопрос сугубо риторический.

      – А вот представь, – попытался я ее немножко утешить. – Был бы у меня отец – мне бы и перед ним было за потерянную память стыдно. Так что я даже рад.

      Мама изобразила вымученную улыбку – не помогло, увы – и принялась кромсать картошку, складывая ее в скворчащую салом сковороду.

      Повисла неловкая тишина – за последние дни ее вообще было много. А что я могу? Здесь поможет только время.

      – А почему я во взрослой больнице лежал? – нашел я нестыковку в процессе перерождения.

      – Это тот