Самый лучший пионер. Павел Смолин

и посторонилась. В туалете безрукий отвернулся, пока я делал дела, – размер члена полностью устроил, учитывая, что я еще подрасту, – потом я стянул с коллеги по мочеиспусканию больничные штаны, он оправился, я натянул штаны обратно, и мы двинулись в обратный путь.

      – Меня Андрей зовут, – видимо воспылав ко мне симпатией после такого трогательного ритуала, представился он.

      – А я… – Проблема!

      – Сергей! – хмыкнул он. – Крепко же тебя приложило.

      – Крепко, – согласился я. – А как тут вода работает?

      Наклониться, чтобы попить из-под крана, я не решился – больно же!

      – Меня просить нужно! – снова заспавнилась рядом с нами медсестра и выдала мне стакан с водой.

      Напившись, поблагодарил и спросил:

      – Простите, не помню, как вас зовут.

      – Антонина Петровна, – улыбнулась она, явив пару золотых коронок. – Ты иди, отдыхай, – мягко пожелала мне. – А ты его не колобродь! – это уже строго и Андрею.

      Входили мы в палату под бормотание вернувшегося к чтению газеты «корсетного»:

      – …Самолет Douglas DC-8 Super 63CF авиакомпании Seaboard World Airlines, США, нарушил воздушную границу СССР. На борту самолета находились 214 военных, направлявшихся на войну в Южный Вьетнам, и 24 члена экипажа. Самолет был перехвачен советскими летчиками в 8:20 утра и принужден к посадке на 2,5-километровой бетонной полосе аэропорта Буревестник на о. Итуруп в 8:39 утра. Самолет и члены экипажа находились на территории СССР двое суток, после чего были отпущены. Капитан самолета Джозеф Тосолини принес извинения за нарушение воздушной границы СССР.

      – Вот суки! – отпустил меткий политический комментарий «человек-мумия».

      – Иваныч – сам летчик, – пояснил мне Семен. – Вот, сел неудачно.

      – Хоть не угробил никого, – оправдался летчик.

      – Это – главное! – веско подытожил «корсетный».

      Андрей помог мне улечься на койку, и я моментально уснул.

      Открыв глаза в следующий раз – состояние ощутимо улучшилось, головокружения почти нет, – услышал облегченный женский вздох:

      – Сереженька! – И мне по лицу аккуратно провела ладонью худенькая женщина «чуть за тридцать» с красивым, почти лишенным морщин лицом в обрамлении каштановых кудряшек. Глаза – с зеленой радужкой, но красными от слез белками.

      Тело словно само отреагировало на материнскую (а кто это еще может быть?) ласку, и я чуть не замурлыкал от удовольствия.

      – Слава богу, очнулся! – со светлой улыбкой на лице начала она плакать. – А то напугали меня тут – ни себя, говорит, не помнит, ни других.

      – Не помню, – сглотнув ком в горле – прости, женщина, но твоего сына я каким-то образом вытеснил и виноватым себя чувствовать не собираюсь – меня тоже не спрашивали! – ответил я. – При виде тебя я чувствую тепло, заботу и спокойствие. Ты – моя мама?

      Женщина испуганно пискнула и прикрыла рот руками. Нужно просто потерпеть – со временем мы с ней обязательно поладим. Не можем не поладить – никто подмены и не заметит. У меня