Самый лучший пионер. Павел Смолин

спрашивала! – с улыбкой пожурила меня мама. – Я спрашивала: как тебе?

      – Ценник бы узнать сначала! – направил я ее на путь истинный.

      – Сорок рублей! – огласила стоимость работница комиссионки.

      – Не нравятся! – притворно цокнул я языком. – Вот тут, смотри… – снял ботинок и попытался согнуть его на девяносто градусов.

      – Тридцать! – не выдержала такого надругательства продавщица.

      – Теперь нравятся! – улыбнулся я маме.

      – Берем! – решила та.

      Параллельно Тане выбрали черные туфельки той же страны-производителя, но за двадцать пять – из-за маленькой царапинки на носке.

      Далее мне подобрали две пары брюк – черные и серые, производства Болгарии. Цена за обе пары – пятьдесят восемь рублей. Потребуется немного их доработать, но маму это не пугает. Тане купили чехословацкую же юбку под школьную форму, две пары колготок, клетчатое пальто…

      – Ну-ка иди сюда! – позвала тетя Тоня залипшую в проигрыватели дочь и показала ей фиолетовый комплект нижнего белья.

      Быстро отвернувшись, сделал вид, что туплю на пишущую машинку марки «Москва», но успел заметить, как Таня густо залилась краской. Милаха! А бельишко хорошее, симпатичное, я бы через годика два такое с нее снял. Мое внимание к машинке мама сочла толстым намеком, поэтому, пересчитав деньги после покупки дамских босоножек за тридцать пять рублей и осенней куртки мне за двадцать пять – тоже немножко покоцанная, но мама поправит, – решительно кивнула на «Москву»:

      – Хорошо работает?

      – Да, можете проверить, – предложила продавщица, воткнув в машинку лист бумаги.

      «ГОВОРИМ ЛЕНИН – ПОДРАЗУМЕВАЕМ ПАРТИЯ!» – набил я тестовый текст. Мама фыркнула и взяла дело в свои руки, отпечатав все литеры в двух видах – прописной и строчной.

      – А почему тут буквы «Ё» нету? – спросил я.

      – Потому что с буквой «ё» в три раза дороже, – нейтрально ответила продавщица.

      – Каждый русский человек носит букву «ё» в своем сердце, значит, на клавиатуре иметь ее не обязательно! – сразу же заявил я маме.

      – Если хочешь «ё», будет тебе «ё»! – щедро предложила она. – Лучше дома сиди, книжки сочиняй, чем не пойми где шляться!

      Ох уж эти мамы – не сильно-то я и шляюсь.

      – Не, эту покупаем! На курорт возьмем! – приподняв машинку – тяжеловата, но я осилю, – придумал план.

      – Возьмем! – решила мама и рассчиталась.

      К этому моменту семья соседей потратила все деньги, поэтому мы поблагодарили тетеньку-связную и, довольные, с обновками покинули советский ломбард. Я пер машинку – в деревянном футляре ее вес увеличился килограмм до семи, но нагружать маму прямо совестно. Обошлась, к моему удивлению, всего в полторы сотни рублей – я думал, машинки от косаря и выше стоят.

      – Ну все, Сережка, ты теперь прямо настоящий писатель! – умилялась по пути к универмагу – нам нужно в канцтовары – тетя Тоня. – Только ты со сказками не торопись, ты лучше про войну