Одна сверкающая нить. Салли Колин-Джеймс

3. Хеврон, 41 год до н.э.

      Объявление о моем предполагаемом браке с Захарией из рода Авия приходит в тот же день, когда Иудея содрогается от известия о другой пугающей помолвке: последняя царевна Хасмонеев, Мариамна, обещана правителю Ироду. Но моя помолвка не такая, как у нее, ведь я выбрала мужа задолго до того, как его для меня предназначили.

      Над Хевроном собирается гроза, полыхают молнии. В пасмурном свете ярко белеют известняковые холмы. Imma[7] поднимает голову и бормочет молитву. Мать всегда хмурится, когда просит благословения. У нее в руках деревянный поднос, на котором инжир в меду и кувшин с пряным вином. Пока она идет через открытый двор в дальнюю комнату, где собрались мужчины, я крадусь по каменной лестнице из нашей спальни и выбираюсь через конюшни. В стойлах блеют козы, мычат и фыркают коровы. Мать подумает, что они боятся грозы. Одна, две жирные капли падают в пыль. В сгущающемся воздухе от каменных стен пахнет мокрым песком. Виноградники ждут дождя, мужчины с мотыгами на плечах с надеждой смотрят в небо. Но буря сухая, только молнии и гром.

      Я плотнее закутываю голову мафорией, подтягиваю тунику до колен и бегу вверх по склону горы. Добежав до вершины, воздеваю руки к небесам, сильный ветер развевает тунику, ткань хлопает по телу, и я содрогаюсь от волнения, что стою на вершине одна, а в это время мужчины сидят кружком, черпают лепешками нут и оливковое масло, оживленное сумахом. Потягивают вино и решают мою судьбу.

      Наш с Захарией свадебный пир будет не столь роскошным, как у принцессы Мариамны. Там столы прогнутся под амфорами с вином, рыбой, фаршированной изюмом, там подадут и жареного теленка с пузырящейся, намазанной маслом кожей. Поговаривают, что этот брак защитит царский род Хасмонеев, но до сих пор Ирод не щадил никого. От мысли о том, как его огромная тень нависает над принцессой, у меня щемит сердце. Сколько древнейших родов прервал его меч. Успокаивает одно: если мой муж будет ждать двенадцать месяцев, чтобы взять меня в жены, то Ироду придется ждать дольше. Принцесса достигнет совершеннолетия лишь через шестьдесят месяцев. Я молюсь, чтобы будущий муж не лишил ее того, чего хочет, раньше, чем получит на то право.

      Над деревьями Хеврона, дубами и теревинфами, сверкают зарницы. Не этих ли деревьев касался Авраам? И рубил Sh’lomo[8]? Трепетали ли от радости их листья, услышав звук арфы Давида? Я думаю об этом, глядя, как качаются деревья, упруго сгибая огромные стволы. Из них делают повозки и лодки – на что только не идет крепкая древесина, где только не используется, но сейчас она гнется и шатается, почти касаясь ветвями земли, уступая грозе.

      Imma не велит мне называть это чудом. Подобные слова подрывают помыслы Владыки мира, который создал все очень продуманно, с определенной целью. Но зрелище настолько трогательно, что других слов я не нахожу.

      – Упрямее египтянки, – проворчала мать, когда я однажды рассказала соседу о тайных походах в грозу. – Ни капли уважения, только позоришь меня.

      Abba[9] старался ее успокоить.

      – Девочка любознательная, независимая, – защищал меня он. – Ну и умная.

      – И этот ум

7

Мать (арам.).

8

Соломон (арам.).

9

Отец (арам.).