Наемница из клана Прайд. Екатерина Севастьянова

тихо шепнула я, призывая кинжал Ночи.

      – Что ты сказала? – окрикнул меня Коэл.

      – Что сдохну… до твоих ищеек.

      – Нет, не должна. Я вроде правильно рассчитал концентрацию яда. Десять часов протянешь точно.

      Кинжал материализовался прямо передо мной. Я вовремя спрятала его под рукав, пока Коэл был занят поиском стаканов на кухне человеческой магини. Затем подавила жгучую боль, поборола дикую тошноту и сконцентрировалась на исцелении. Нужно хоть немного замедлить воздействия яда на организм.

      – Держи, – Коэл вернулся, поднес стакан к моим губам, – пей.

      Я зашлась в новом приступе кашля. Одной рукой схватилась за Коэла, делая вид, что стараюсь удержать равновесие, а второй попыталась ловким движением всадить кинжал ему в сердце, но…

      – Ах ты, мелкая дрянь! – Коэл перехватил мое запястье, вывернул руку, ломая кости с жутким хрустом. А затем очередная пощечина и я снова оказалась на полу. – Вот твоя благодарность за мою заботу? Я хочу воссоединить тебя с семьей, вернуть в клан, а ты противишься!

      Первый удар ноги пришелся по лицу, опрокидывая меня на спину, второй по животу, затем по груди.

      – Не смей так больше делать! – Коэл навис надо мной, как темный ангел мести. Сдавил пальцы на шее с такой силой, что едва не оторвал мне голову. – Иначе в клан ты вернешься в пластиковых контейнерах! По частям! Поняла?

      Рука сломана. Все в крови. Легкие едва работают.

      – Ты меня поняла?! – заорал Коэл прямо в лицо. – Никто не расстроится, если ты умрешь. У меня нет приказа вернуть тебя живой.

      – Да, – прохрипела я, – поняла.

      Коэл перестал душить, но его взгляд по-прежнему выражал готовность убивать и причинять дикие страдания.

      – Прости меня! – Я о-очень постаралась изобразить раскаяние. Очень постаралась, черт возьми! – Прости меня, Коэл. Я больше так не буду. Обещаю. Мне жаль, что я сорвалась. Мне так жаль! Прости, ладно?

      Брат недоверчиво прищурился, но, оценив мое состояние, решил, что угрозы я уже никакой не представляю. Почему женщин всегда недооценивают? Я давно научилась терпеть боль. Многие годы краймеры видели в моем лице козла отпущения. Сломанные руки, кости, поврежденные органы – все это ерунда. Женщины способны многое выдержать. Краймеры тем более.

      – Ладно, – мрачно кивнул Коэл. – Веди себя хорошо, Лиа, и я тебя больше не трону.

      Зато я трону…

      – Спасибо.

      – Будь умницей! Я серьезно.

      Я примирительно улыбнулась, хотя все внутри меня клокотало от ненависти. Улыбка, наверное, вышла жалкой. Один заказчик – я искала его похищенную дочь – как-то давно сказал мне: «Нельзя отравлять свою душу ненавистью. Это чувство, которое разрушает нас изнутри». Он прав. Безусловно, прав. Но что делать, если в жизни не осталось ничего, кроме ненависти? У меня ничего нет… и никого нет. И никогда не будет. Я сдохну в одиночестве из-за своего дара и клана.

      Я сдохну в одиночестве, но точно не сегодня.

      – Поможешь мне? – я