Тонкий ноябрьский лед. Алёна Истрова

из Шоушенка» нет ни Оскара, ни Золотого глобуса, а он уже тридцать лет возглавляет все списки рекомендуемых к просмотру фильмов.

      Я хотела закончить их спор, сведя разговор к тому, что престижные награды и народная любовь не всегда идут рука об руку, но Денис поразил своей эрудицией:

      – Да, но в том году его затмили «Форрест Гамп» и «Криминальное чтиво». Чересчур жестокая конкуренция.

      До одури воодушевленная Лиза искала способ вывести коэффициент успешности кинокартины: соотношение бюджета и известности исполнителей главных ролей.

      Везет им. Мне сейчас ничего обсуждать не хочется, даже такую интересную тему, как фильмы. Но из вежливости я поддержала беседу:

      – Не забудь про мастерство режиссера, – улыбнулась я, кусая банан, – Но все это опять разбивается о факты.

      – Какие?

      – Дорогие проекты проваливались в прокате, а дешевые становились шедеврами, как и наоборот. Гарантий все-таки нет. Нет никакой формулы, которая гарантирует успех.

      Если подумать, то нигде и никогда нет гарантий.

      Перед уходом я положила посыпанную пудрой булочку, обернув ее салфетками, в большое отделение сумки. По идее, уносить еду в номер запрещено, но я сгорала от нетерпения, когда предвкушала, как съем это сдобную булку и запью ее чаем под сиянием звезд. Не здесь, в переполненной столовой, а в уединении.

      – Вас проводить? – Денис подпирал стенку у лифта. Ему на девятый этаж. Нам – на четвертый.

      – Доберемся, – Лиза тоже припрятала что-то из съестного.

      Мы переглянулись, как заговорщики. Дениса, потерявшего нить разговора, увез лифт. С Лизой наперегонки мы помчались наверх, добежали до второго лестничного пролета, ведущего на третий этаж, и обе повисли на перилах, задыхаясь.

      – Как же вредны физические нагрузки после плотного ужина. Меня сейчас стошнит, – жаловалась Лиза. Но стенания быстро перетекли в похрустывание плоскими хлебцами, которые она стащила с ужина.

      – Как ты ешь эти корки?

      – С аппетитом.

      Для меня обычные хлебные корки и то были лучше.

      Фигура Кирилла мелькнула в просвете между перилами, но к нам он не поднялся, его лицо покраснело, а на лбу вздулись синие вены, столь явные, что и через этаж заметны. Он чем-то расстроен. И зол. Лиза выдернула нитки из расползающегося оверлочного шва на футболке и сказала, скрывая тоску непринужденностью:

      – Мы здесь вместо его гастролей.

      – Серьезно?

      – Они с командой от института организовали выездные мероприятия, собирались отработать навыки, привыкнуть к вниманию публики… Но Кирилла заменили на второкурсника. Близкий друг обменял Кирилла на новичка.

      – Почему? – недоумевала я.

      – Этот друг – организатор их выступлений. Он за эту замену получил щедрое вознаграждение. Второкурсник тот, кроме как реализовывать билеты через знакомых, ничего не умеет, но его отец посчитал, что сыну нужна практика. И заплатили.

      Из груди вырвался смешок. Ядовитая ирония. А я-то считала, что незадачливые балагуры,