Керенский. Добивающий удар. Алексей Птица

он выдохся на сегодня, надо было отдохнуть и ждать развития событий, да и на завтра подготовиться, усталость, всё же, брала своё. За разговорами с газетчиком он провёл больше часа.

      В кабинет постучали.

      – Кто там?

      – Это я, вашбродь, вы ужинать-то будете?

      – А ты как думаешь?

      – Будете, вестимо, а то, как же, к вам целый день народ шастает туда-сюда, туда-сюда. Щас всё организую.

      Через двадцать минут в кабинет прибыл ужин. Снова заглянул Мишка, чтобы забрать посуду.

      – Ты, Мишка, завёл бы себе кого в столовой, что ли?

      – А зачем, у меня баба есть туточки, и не одна. А в столовой не по вкусу мне барышни. Больно все заносчивые.

      – Да я тебе не про то говорю.

      – А так про что же?

      – Отравить меня могут с пищей. Нужно проверенных барышень там содержать, чтобы жёны были казаков или кого из бюро. А то, сам знаешь, как бывает. В меня сейчас то бомбу кинут, то с револьвера стреляют, а то и кинжалом норовят заколоть. Не смогли, так будут думать, как по-другому умертвить, понимаешь?

      Мишка аж в лице переменился.

      – Ох, уж, сволочи, и как-то я так не подумал. А то ж, это племя бесовское, на деньги падкое, за золото и яду подсыплют, а то и без денег готовы человека со свету сжить. Одно слово – ведьмы. Я тогда старшому об этом расскажу, он голова, придумает что-нибудь.

      – Правильно, Миша, так и надо. А я спать пойду в комнату отдыха, буди, если что срочное будет, да сестру позови, чтобы раны обработала.

      – Сейчас. Так вы отдыхайте, вашбродь, а я ещё старшому и про сестёр милосердия тоже скажу, упрежу, стало быть. Мало ли какие они. Оно кажется, что баба справная и красивая, а сердце злое или революционерка бешенная, а то и душевнобольная, такие тоже есть, да немало. Вон как все больницы сейчас ранеными переполнены, а всех остальных по домам разогнали. И энтих в первую очередь. А нечего за казённый кошт проживать, когда воинов полно увечных! Голову-то не вылечишь, это уж навсегда, так зачем они нужны? Оно-то жалко, конечно, но война идёт, не до жалости.

      Керенский вздохнул.

      – Ступай, Миша, а то у меня уже голова болит от твоих рассуждений, да сестру не забудь позвать.

      – Так усё сделаю, вашбродь, вы не сомневайтесь, у меня голова крепкая, как и память, я ничего не забываю.

      – Иди уже, – поморщился Керенский, еле дождавшись, когда Мишка исчезнет за дверью.

      Спустя некоторое время пришла сестра милосердия, обработала Керенскому раны, и он лёг на диван отдохнуть.

      В это время Мишка прямиком помчался к старшему уряднику Мефодию, поделиться информацией и своими сомнениями. Урядник был на месте и пил чай.

      – Чего ты от меня хочешь, Мишка?

      – Так это, приказ тебе передаю, а ты дальше старшему уряднику скажи, а тот вахмистру и дальше.

      – Так что сказать-то?

      – Керенский сказал, что отравить его могут, надо всю кухню перешерстить и надёжных баб набрать, а заодно и сестёр милосердия проверить на это, как его, на… В общем, чтобы не сгубили Керенского.

      – Да