Тени за городом. Александр Тамоников

же рисковали и уезжали из Углеграда, но большинство ни о каких отъездах и переездах даже не помышляли. Они боялись. Боялись того, что там, на родине, их узнают, а узнав, вспомнят и о том зле, которое они творили. И что тогда? А тогда могло статься все что угодно. Оправдываться? Ссылаться на то, что такое было время? Говорить о своих убеждениях? Ну какие же это оправдания? Там, где кровь, – там не может быть никаких оправданий. Нет на свете ничего тяжелее, чем пролитая человеческая кровь.

      Оттого эти люди и не помышляли о возвращении на свою бывшую родину. Но и раствориться среди людей и весей наподобие бывших «кулацких элементов» они также не желали. Или не могли в силу собственной психологии и из-за своего отношения к действительности. Они продолжали жить в Углеграде, но жили обособленно, отдельной группой.

      Местом их жительства все так же был поселок Бандеровский, но теперь это было уже не официальное, а обиходное название. На самом деле бывший поселок Бандеровский уже давно стал частью городского микрорайона Каменка, но народ с прежним упорством называл этот закуток именно Бандеровским поселком. Да и как его было называть иначе? Для этого не было никаких весомых аргументов и оснований. Чужие в этом поселке почти не появлялись, им здесь были не рады, их не встречали и не вступали с ними в беседы. Даже воды из колодца и то нельзя было зачерпнуть постороннему человеку! И уж разумеется, редко-редко какая-нибудь девица из поселка осмеливалась выходить замуж без родительского позволения не за своего, а чужого парня – а согласия на это родители не давали. То же самое касалось и парня: он также редко когда рисковал брать в жены девушку откуда-то извне. Конечно, случалось всякое, однако тех девушек и тех парней, которые пошли против родительской воли, просто изгоняли из поселка, отрекались от них и забывали о них – будто бунтарей и вовсе никогда не было на свете.

      К официальным властям обитатели поселка относились с большой настороженностью. То есть старались свести общение к минимуму, а то и вовсе обойтись без него. Поэтому-то и местному участковому инспектору сложновато приходилось, если он по какой-нибудь служебной надобности заворачивал в поселок.

      Впрочем, обычно таких надобностей у участкового не возникало. Что бы в Бандеровском поселке ни происходило – ничего его обитатели никогда не выносили наружу, все решалось в своем узком кругу. А уж что там творилось на самом деле, того никто из посторонних не знал. Убийств или каких-то громких краж там не случалось вовсе. Даже мелких хулиганств по пьяному делу и тех не было. Потому участковый и не забредал в Бандеровский поселок.

      Да, обитатели поселка Бандеровский работали, без этого никак. И, между прочим, трудились исправно и дисциплинированно, особых нареканий со стороны начальства к ним не было.

      Что же касается отношения к бывшим бандеровцам со стороны прочих жителей Каменки, да и Углеграда в целом, то это особый разговор. Кто-то их сторонился, кто-то втайне ненавидел, но большинство относились с равнодушной терпимостью.