Яд минувшего. Вера Камша

и сомнения, – Алва со смешком махнул рукой. – Старик хотел видеть еще и тебя. Не уверен, что он тебе нужен.

      – Не нужен… Чего он не спит?

      – Мы не спим и он туда же, но с рапортом в Олларию тянуть и впрямь не приходится.

      – Всю ночь сидеть собрался?

      – Надо же что-то делать, пока тезка не объявится.

      – Ты всегда не любил… спать, пока разъезды не вернутся…

      – Угу. Если мешаю, можешь меня прогнать, буду творить у Манрика.

      – Твори здесь… Я потом у тебя сдеру… Начал отцу писать, расхвастался, как все отлично придумал, а тут такое… Теперь уже и не я, и не отлично…

      Открыть чернильницу просто, а ты попробуй, выдави из себя хоть какие-то слова, но придется. Все должно быть как обычно: одного слегка помяли, другой скрипит пером и злится… Добытое у Манрика кресло высокое; написанное с него, конечно, не прочитать, далековато, но вот то, что ты не пишешь, а малюешь кошек, разглядеть можно запросто. Значит, будешь писать. Рапорт. Его величеству. О том, что на брегах Каделы случилось нечто судьбоносное…

      – Хончо… Не отвлекаю?

      – Уже отвлек.

      – Дени, мой адъютант, Манчу выкупить хочет… Парень славный, жаль, лошадей пока не чувствует… Но под мою ответственность.

      – Ну, если под твою… Поспать не хочешь?

      – Я тебе надоел?

      – Лучше ты, чем рапорты эти…

      – Сам виноват. Кракл такие рапорты… творил.

      – Сам виноват, сам и напишу, благо из-за твоих фортелей даже выпить толком не с кем.

      – У тебя тезка есть.

      – С ним надоело, и вообще он в поиске.

      – Тогда жди… Зато потом поводов будет… Я у тебя, между прочим, невесту увел.

      – Которую?

      – Вызвать тебя, что ли, когда плечо пройдет?

      – Скажи лучше, от кого ты меня спас?

      – От Раймонды… молодой баронессы Карлион.

      – Жаль, я так надеялся на ее высочество!

      – Нет, я тебя точно вызову…

      – Да я-то не против, хотя вообще-то оскорбленная сторона я.

      – А я вызову тебя за… пренебрежение! Ты в самом деле редкий дурак.

      – Слушай, мне никакой Раймонды не сватали, только алатскую… как же их называют-то?

      – Убедил, не стану я тебя вызывать. Спать охота…

      – Ну, так спи.

      – А ты пиши.

      Сколько раз подряд можно написать слово «лошадь»? Старательно, как на уроке чистописания? «Лошадь. Лошадь. Лошадь…» Почему в голову пришло именно это слово? Потому что Колиньяр просит Манчу? Потому что Фульгат погиб прежде хозяина? Потому что сегодня гибли не только люди, но и кони, потому что кони – это дорога, и жизнь – это дорога, но что тогда смерть? Тупик? Обрыв? Открытые ворота, которые захлопнутся за спиной? Нет, не годится, ведь то, что можно миновать, не неизбежно. Неизбежны зима и ночь, но они приходят не навсегда, выходит, смерть – единственная неизбежность? Или просто ошибка?

      Останься он утром на левом фланге, в ставку из них двоих наверняка бы рванул лучше знавший здешние дела Арно.