Скрижаль Исет. Последний суд. Влада Мишина

было поведать. А о возможном гневе Царя Богов на такую откровенность думать было слишком поздно.

      – Всё началось на Полях Иалу, – тихо сказала Ифе, смотря на тёмный каменный пол. – Я просто встретила очередную оправданную душу – принца-хекау, не готового смириться с конечностью смерти. А после… После я создала для другой маа-херу пруд с лотосами…

      Рассказ действительно вышел долгим. Шани слушала, не перебивая, но Ифе всё равно перескакивала с мысли на мысль, запиналась, делала долгие паузы и пыталась понять, как у мироздания вообще хватило фантазии так искривить чьи-то жизни.

      Лишь закончив свой монолог, девушка поняла, что рассказала и о призвании Атсу. О том, что он скрывал от сестры.

      – Вор, – то было первое слово, сказанное Шани с начала рассказа.

      – Нет! – воскликнула Ифе, пытаясь придумать правдоподобную ложь. – Точнее, я не совсем правильно сказала, я…

      – Я всегда знала, – улыбнулась маа-херу.

      Ифе замолчала, в ужасе смотря на неё. Открытие тайны друга казалось в тот миг настоящим предательством.

      – Атсу пытался скрывать, но я была слишком любопытной. Потом появился Амен, а его вывести на правду было очень просто, – спокойно пояснила Шани. – Так что, да, я знаю, что мой брат – вор. И не надо на меня так испуганно глядеть, ты ничего дурного не сделала.

      «Они и правда очень похожи с братом», – промелькнуло в голове Ифе.

      – Вы с Аменом тоже знакомы? – как ни в чём не бывало спросила маа-херу.

      «Да… – Ифе сжала губы, стараясь не смотреть Шани в глаза. – Мы были знакомы».

      Проявив незаурядную проницательность, душа пригляделась к лицу аментет:

      – С ним что-то случилось?

      – Он погиб, – прошептала Ифе. – Как и ещё двое детей, за которыми приглядывал Атсу.

      Шани вздрогнула, словно ожидала, что ей расскажут про некую проделку Амена или, в худшем случае, болезнь. Не про смерть.

      – Но… – маа-херу провела ладонью по лицу. – Я не видела его на Полях! И у первых врат не видела!

      – Прости.

      Воспоминание о смерти детей по-прежнему оставалось одной их самых болезненных ран, нанесённых Ифе за время пребывания в мире смертных. И ей было страшно представить, каково могло быть сейчас Шани, которая явно была знакома с Аменом куда дольше.

      – Амен. Мой маленький Амен… – прошептала она.

      И замолчала, смотря сквозь аментет. Ифе слишком мало знала о сестре Атсу, чтобы суметь как-то её поддержать. Да и как поддерживать кого-то, когда твой собственный разум бьётся в клетке страха и неуверенности? В клетке отчаяния.

      Спустя мгновения, вести счёт которым в Дуате было слишком сложно, Шани произнесла:

      – Наверное, я слишком привыкла к посмертию, – её голос звучал ровно, почти спокойно. – Скорбь отступает слишком быстро.

      – Это так. Посмертие убивает чувства, даже если ты не аментет. Мне стала понятна скорбь только там…

      Ифе кивнула наверх, имея в виду мир смертных.

      Шани улыбнулась уголками рта.

      – Спасибо, что рассказала мне свою историю. Думаю, довериться незнакомке