Скрижаль Исет. Последний суд. Влада Мишина

сила.

      Если бы кто-то из смертных жрецов всё-таки оказался в зале в тот миг, то наверняка узнал бы в самом высоком мужчине своё божество. Анубис по-прежнему был в божественной маске – точно такой же, как на его статуе.

      Остальные присутствующие остались бы жрецу незнакомыми.

      Сет, держащий на руках тело Ифе, тогда был похож на простого смертного. Только у тех, кто знает, что жизнь конечна, может быть такая тяжесть во взгляде.

      Неподвижными фигурами были Атсу и Кейфл. Взгляни несуществующий жрец на них краем глаза, он наверняка заметил бы алые отсветы, подобно нитям оплетающие тела мужчин. Именно эта сила мешала им двигаться. Как и говорить.

      – Положи туда, – Анубис кивнул на алтарь, не глядя на Сета.

      – Разве это необходимо? – хрипло спросил грешный бог.

      Каратель ударил посохом о каменный пол.

      – Ты взмолился о помощи! Так делай, как я сказал!

      Сет сжал губы, шагая к алтарю.

      Вес тела Ифе в его руках был неощутим. И всё же эта ноша непреодолимой тяжестью ложилась на сердце. «У меня его нет. Нет сердца», – убеждал себя бог, укладывая аментет на алтарь.

      Кейфл и Атсу, всё ещё скованные его силой, не могли ничего сделать – они лишь смотрели прямо перед собой.

      Когда рука Ифе, лежащей на холодном камне, безвольно соскользнула в сторону, Каратель развеял маску. Его взгляд был прикован к бледному лицу девушки.

      Сет отступил от алтаря. Хотя куда правильнее было бы сказать – отшатнулся.

      Обездвиженный, беспомощный хекау хотел бы закрыть глаза. Хоть на мгновение перестать видеть её тело. Но, как и Атсу, он был лишён даже этой малости.

      «Наверное, дать тебе умереть было бы милосерднее, – думал Анубис, стоя над телом грешной аментет. – Ты заслужила покой… И жизнь».

      Последняя мысль проскользнула в разум Карателя против его воли. Как бог, он плохо понимал, что означала смертная жизнь и какую цену она имела для тех, чей срок под солнцем был конечен.

      «Но эта смертная любила жизнь. Каждую секунду».

      Анубис помнил, как Ифе боролась за неё, совершая ошибки, греша, улыбаясь и плача.

      «Всё началось из-за тебя». Каратель был зол на аментет. Зол на дядю, который продолжал управлять им. Зол на смертных хекау и вора, веривших в собственную непогрешимость и не желавших подчиняться законам. Но началом всех его ложных решений стала именно грешница.

      «Ифе», – перед мысленным взором Анубиса мелькнуло воспоминание.

      Это было всего несколько минут назад, когда на пыльной земле разрушенного Бата лежала мёртвая на первый взгляд девушка, а Сет просил остановить её на грани.

      Теперь, стоя перед телом в зале мумификации, Карателю всё же предстояло сделать выбор: помочь дяде, выполнив его просьбу, или позволить аментет умереть окончательно.

      «Она умрёт через миг», – понимал бог.

      – Ты перенёс нас сюда. Если принял решение, то, молю, поторопись… – умолял Сет, не приближаясь ни к телу, ни к племяннику.

      Но Анубис