Миллион поцелуев в твоей жизни. Моника Мерфи

носом и острыми скулами. Густыми бровями и светло-голубыми глазами. Его лицо, словно произведение искусства, такое можно увидеть на картине столетней давности. У бездушного аристократа в облегающем трико, которое подчеркивает мускулистые ноги, и бархатном пальто, демонстрирующем немыслимое богатство.

      Крю вписался бы в ту пору и вписывается сейчас. Каково это, знать свое место? Быть уверенным в нем?

      Я думала, что знаю, но с тех пор, как начался проект, сбита с толку. Чувствую себя не в своей тарелке.

      – Итак. – Низкий голос Крю вырывает меня из размышлений, и я снова сосредотачиваюсь на нем. – У тебя есть увлечения?

      – Какой пространный вопрос. – Погодите, я что, дразню его?

      – Зато верный способ узнать, что тебе нравится. – Логично.

      – Я люблю путешествовать.

      – Где ты уже побывала?

      – Много где. Объездила всю Европу. Была в Японии. Ездила в Россию несколько лет назад.

      – И как оно? – Я замечаю, что он делает заметки. Хм-м.

      – Ходила с родителями на выставку.

      – Точно. Они заядлые коллекционеры.

      – Да. Мама стала экспертом в мире искусства. Поедет куда угодно, чтобы заполучить понравившийся экземпляр. Мы летали в Россию пару лет назад. В феврале. Стояли жуткие морозы. Мы задержались там на несколько дней, потому что рейсы постоянно отменяли из-за погоды, – объясняю я.

      – Как тебе в России?

      – Там красиво, но ужасно холодно. Небо постоянно было серым. Может быть, в другое время года мне бы там больше понравилось.

      Крю и впрямь что-то печатает в заметках, и мне не терпится узнать, что он написал.

      – Чем еще тебе нравится заниматься?

      – Я люблю читать.

      Крю пристально на меня смотрит.

      – Скукотища.

      – Без чтения невозможно получить такой средний балл, как у нас, – замечаю я.

      – Верно. Но для удовольствия я почти не читаю.

      От того, как он произносит слово «удовольствие», меня посещают мысли о…

      Порочном.

      Чем он занимается ради удовольствия?

      – Что еще, Пташка? – спрашивает он тихо. С любопытством.

      – Я люблю искусство, – признаюсь я.

      – Какое?

      – Да любое. Когда тебя всю жизнь таскают по всевозможным художественным галереям, начинаешь ценить то, что видишь. Со временем произведения начинают говорить с тобой. Внезапно у тебя появляется растущий список художников, которыми ты восхищаешься. – У меня вырывается вздох. – Поначалу я противилась. Не хотела ходить в музеи или галереи. Считала, что там скучно.

      – В детстве все таким и кажется. Там ужасно скучно, – подтверждает он.

      – Именно. Я стала больше его ценить, когда мне исполнилось тринадцать. В некоторые произведения прямо-таки влюбилась. – Уголки моих губ подрагивают в улыбке. – Есть одна работа, которую я открыла для себя пару лет назад и которая стала моей любимой.

      Его глаза загораются любопытством.

      – И что же это?

      – О, да ерунда. – Вообще не стоило в этом признаваться. Ему это неважно. Вовсе нет. – Просто работа, которая меня привлекла.

      – Расскажи