Трасса «Юг». Парни из 90-х. Александр Егоров

Шериф проговорил:

      – Можно и в Питер.

      – Ночевать можно в автобусе, – вдохновенно продолжал Макс. – Но лучше вписку найти. Хотите, я найду?

      – У твоих музыкантов, что ли? – спросил Костик.

      – У них.

      – Да мы там ужремся в хлам. На все три дня. Нечего и вспомнить будет.

      – Да ладно, это же экстрим, – заявил Макс.

      – Не надо нам такой экстрим.

      – Тогда не будем пить, – не очень твердо сказал Макс.

      – А что Пит думает? – спросил Шериф.

      – Не знаю, – сказал я.

      Костик кивнул.

      Это был странный день. Я никак не мог решиться рассказать все своим друзьям, да и чем они могли помочь? Молчал Шериф, хотя у него на душе наверняка было не легче. Молчал и Костик: он ждал, чтобы я начал первым. В воздухе повисла недосказанность.

      – Пошли тогда помойку подожжем, – предложил Макс.

      Года три назад он очень любил это дело. Теперь новое поколение сменило нас на полях сражений, и было странно: с чего это детство вдруг ударило ему в голову?

      Но я не успел об этом подумать. Шериф обернулся и как-то невесело присвистнул. Мы посмотрели туда, куда глядел он: нас нагонял блестящий черный «бмв» с включенным дальним светом. «Бмв» ослепил нас, притормозил, и темное тонированное стекло опустилось. Стала слышна музыка, играющая в салоне: это был восточный мотив, наложенный на идиотскую попсовую подкладку. Певец стонал и рыдал тонким козлиным голосом на непонятном языке, наверно, по-турецки.

      А в машине, рядом с невидимым водителем, сидел довольно молодой человек с орлиным носом и цепким наглым взглядом. «Аслан», – почему-то сразу понял я.

      И поежился: Аслан смотрел на меня в упор. Потом перевел взгляд на Шерифа и поманил его пальцем. Шериф послушно подошел, склонился к машине и сказал несколько слов; в ответ Аслан презрительно скривил губы и ответил длинной фразой. Говорили тихо, за поганой музыкой я почти ничего не слышал. Мы стояли втроем и как-то инстинктивно, не сговариваясь, жались друг к другу. Макс с Костиком умолкли и смотрели на меня, а мне было по-настоящему страшно.

      Аслан стоял во главе боевой части диаспоры. Кажется, он контролировал все городские точки, где торговали наркотой, и держал под собой половину местных коммерсантов – в том числе, как вы уже поняли, и моего отца. Я никогда раньше его не видел, и отец старался никогда не упоминать о нем дома. Потом, когда отец начал раскидывать свою торговую сеть в Москве, между прежней и новой крышей, понятное дело, состоялась деловая встреча; в подробности я не был посвящен. С тех пор прошло довольно много времени, и я думал, что все кончилось. Хрен там был. Я недооценивал традиции нового русского бизнеса.

      Эти строки я пишу сейчас. А тогда просто стоял и ждал. Мыслей не было.

      Наконец разговор был окончен. Музыка смолкла тоже. «Бмв», рокоча турбированным двигателем, унесся прочь, а Шериф остался стоять. Он смотрел на нас, и я в который раз не мог понять, о чем он думает.

      – Это Аслан. Я ему говорил, что сегодня день такой, «очэсе», день поминания, что