Трасса «Юг». Парни из 90-х. Александр Егоров

равно это неправильно. Я ведь сейчас откровенно говорю с тобой?

      – Откровенно, ну и что?

      – Так вот. Когда я у тебя отобью кого-нибудь, ты не будешь на меня гнать?

      – Не понял.

      – Ну, если она сама меня выберет, а? Скажи правду. Это важно.

      – Хорошо. Я постараюсь, – ответил я серьезно.

      – Забились.

      И он снова сунул голову под струю горячей воды.

      Затем поднялся с места, пятерней откинул со лба мокрые рыжие волосы и посмотрел на меня, улыбаясь.

      – Поехали кататься, – сказал он.

      – Ну, поехали. Что с тобой поделаешь. Девчонок не возьмем?

      – А ну их.

      Макс вытер лицо самым лучшим махровым полотенцем и твердым шагом вышел из ванной, а я вслед за ним.

      Девчонки сидели в большой комнате и, кажется, смотрели телевизор. Уж не знаю, помирились они или нет. Мы с Максом, стараясь не шуметь, выбрались на лестничную площадку и осторожно прикрыли за собой дверь.

      Стояла глухая ночь – не темная, а скорее бесцветная, как обычно бывает в наших краях в июне. Фонари плясали в тумане. Мы пошли напрямик мимо помоек, несколько раз вписавшись в грязь (Макс чуть не упал), миновали одну серую пятиэтажку, затем другую и, свернув за угол, оказались возле моего дома.

      Наш автобус дожидался нас там. Макс нащупал в кармане ключ, открыл дверцу и уселся за руль.

      – Мы недолго, – успокоил он сам себя и воткнул ключ в замок зажигания. Мотор недовольно фыркал и не заводился. «А, черт, забыл», – выругался Макс и вытянул на себя ручку воздушной заслонки. Снова заскрежетал стартер, и двигатель взревел на весь двор. Кто-то в доме напротив проснулся и включил свет.

      – Слушай, что-то ты тормозишь, – сказал я Максу. – Может, я поведу?

      – Не-ет, – помотал головой Макс. – Всё под контролем. Сейчас фары включим. Во, смотри, как хорошо. Всё видно.

      Подождав пару минут, он задвинул ручку обратно, вывернул руль влево, и автобус тронулся. Мы пробрались по узкой дорожке мимо припаркованных машин, чудом никого не зацепив, и наконец выползли в широкий проезд. Макс поддал газу, и автобус покатился бодрее. Я следил за ним: его глаза блестели нездоровым блеском, но он действительно управлялся с машиной неплохо, лучше меня. Мы проехали мимо злосчастного магазина, где Максу разбили нос, и тут он процедил сквозь зубы:

      – С-суки. Ненавижу это всё. Пит, ты слышишь? Ненавижу.

      – Их нет, Макс, – сказал я.

      – Они не дадут нам уехать. Мы катаемся по кругу. Как в цирке.

      Я промолчал.

      – Как лошади в цирке. А они все на нас смотрят из окон. И ждут, пока кто-то споткнется. Только этого и ждут.

      – Макс, на дорогу смотри.

      – А кто споткнется, того пристреливают. Да и то, Пит, я думаю: лучше бы сразу. Правда?

      Ручаюсь, я точно запомнил его слова.

      Мы свернули с улицы обратно во двор, спугнули кошачью парочку, расположившуюся прямо на нашем пути, проехали мимо очередной чадящей помойки и снова оказались возле Светкиного дома. Здесь Макс резко нажал на тормоз, и машина встала, как вкопанная, прямо перед