Виктор. Ментальный маг. Евгений Валерьевич Решетов

вот своевольная дочь Меццо наперекор воле отца поступила в эту академию, – мрачно проговорил учитель и сокрушённо покрутил головой. – А ты ведь слышал, какие дурные и опасные там царят нравы? Это не место для благородной девушки.

      – Угу, – разнообразил я свою речь, не став второй раз подряд агакать.

      Магическая академия Николая Шилле была известна тем, что в неё могли поступить не только дворяне, но и простолюдины. Только в первый же семестр восемьдесят пять процентов простолюдинов отправлялись на мороз из-за банального недостатка знаний и навыков. А в целом за время учёбы погибало пятнадцать процентов студентов. Охренеть, да? Причём большая часть из этих процентов обретала вечный покой ещё на первом курсе.

      Нравы же в академии царили жестокие, как и тренировки. Но зато там работали лучшие преподаватели и целители. И те студенты, которые всё-таки получали диплом, считались в Гардарике, да и за пределами империи, офигенными магами со стальными яйцами. Это как если на Земле закончить Гарвард.

      Вот в такое «милое» местечко и поступила младшая Меццо. Чем она думала?

      Тем временем Люпен продолжил говорить, подкрутив левый ус:

      – Теперь ты понимаешь, как тревожится маркиз, учитывая, что Ройтбурги могут как-то навредить его дочери, покинувшей отчий дом?

      – Ваша милость, дык, может, запереть неразумную девку в особняке и никуда не пускать?

      – Маркиз не станет этого делать. Уже всё решено, Виктор. Его дочь будет обучаться в академии Шилле. Она сломила его сопротивление. И вот тут-то я и посоветовал Меццо какой-никакой, но шанс облегчить жизнь его дочери, – заговорщицки произнёс Люпен и многозначительно посмотрел на меня.

      Я пару секунд глупо хлопал глазами, а затем мой мозг сообразил каков план учителя. И я тотчас протестующе заявил, даже подскочив в кресле:

      – Ну, нет! Вы же всегда были против магических школ и академий! По вашим же словам, там студентов пичкают устаревшей чушью. А половина профессоров страдает старческой деменцией и недержанием мочи. А дух прогресса даже не заглядывал в подобные учреждения! Да и как вы, господин барон, собираетесь обмануть приёмную комиссию? Прибор же поймёт, что я менталист, а не анималист.

      – О, насчёт комиссии будь покоен, Виктор. Я уже давно работал над идеей выправить тебе документы анималиста. Посему мой светлый ум придумал, как перехитрить прибор, – самодовольно улыбнулся учитель.

      – Уж простите, ваша милость, но мне не нравится эта идея, – пробурчал я, сложив руки на груди. – Вы же хотите, чтобы я поступил в академию Шилле и приглядывал за этой взбалмошной дворяночкой?

      – Всё верно, – коротко сказал аристократ, принял сидячее положение и приподнято добавил: – Великолепная мысль, не правда ли?

      – Не правда, – буркнул я, исподлобья глядя на довольного собой Люпена. – Да и почему именно я? Неужели нет настоящего юного анималиста, который согласился бы поступить в академию и стать нянькой младшей Меццо? Маркиз же явно способен