Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 6. Артём Март

потом на папку Шнепперсона.

      – А вы смелый, Летов, – сказал он. – Но мне интересно узнать, как вы запоете, когда потеряете свою контору. Я…

      – Контора в моей собственности, – перебил его я. – Мы с Брагиной уже провели куплю-продажу. Имущество сейчас регистрируют.

      Для Нойзмана это был удар ниже пояса. Американец злобно зыркнул на меня.

      – Твоя ложь не поможет тебе, Нойзман. Делай что хочешь, но в твоих планах я участвовать не буду.

      – Позвольте, – вмешался деликатно Шнепперсон.

      – Что?! – Грубо гавкнул на него Нойзман.

      – Тише, следи за тоном, – проговорил я, глядя американцу в глаза. – Ты говоришь не со своим подчиненным.

      Лицо Нойзмана сделалось еще жестче. Черты его обострились. Он выходил из себя и даже не пытался этого скрывать. Американца бесило, что его план мало по малу срывается. Его злость меня даже порадовала. Мерзковатая ухмылка с концами стерлась с физиономии американца.

      – Что ты хотел сказать, Шнепперсон? – Обратился я к юристу.

      – Вот тут наш ответ на ваше письмо, – юрист робко положил на стол свою печатную «поэму». – В нем полностью раскрыта наша позиция по данному делу. Письмо одновременно является и досудебной претензией.

      Он стал листать страницы, пока не добрался до самой последней.

      – Вот. Мы требуем сохранить договор в первоначальной редакции. Иначе готовы обратиться в суд за защитой наших прав.

      Американец мрачно посмотрел пункты под большим, печатным словом: ТРЕБУЕМ.

      – Я ознакомлюсь с ним, – сказал он холодным как сталь голосом. – Вы свободны. На этом наша встреча окончена. Уходите из моего кабинета. У меня есть еще дела.

      – Подожди за дверью, Шнепперсон, – попросил я. – Пожалуйста.

      Юрист кивнул, воспитанно кашлянул. Потом встал, собрал свои бумаги и вышел из кабинета.

      – Я сказал, уходите, – напомнил Нойзман. – Вас это тоже касается, Летов.

      Я подался к американцу, пристально посмотрел ему в глаза.

      – То, что ты наплел Марине, не помогло. Твоя бесхитростная ложь попала в молоко. Ты нас не разделишь, Нойзман. Как бы ни старался. Да и весь твой план летит псу под хвост.

      Американец надул ноздри своего тонкого, прямого носа. Неприятно поджал губы. Однако он не ответил мне. Ему просто нечего было сказать.

      – Сейчас я скажу тебе, как будет, – продолжил я, откинувшись на спинку. – Мы продолжим работать на комбинате на прежних условиях. Мне плевать, что ты директор, Нойзман. Я не выпущу с предприятия ни единой левой машины. Ни единого зернышка без документов. Недам ни единому помещению, не отмеченному на плане охраны, появиться внутри комбината. Чтобы ты там ни задумал, я тебе не позволю это осуществить.

      – Вон, – прошипел он.

      – Или же мы можем отправиться в суд, – продолжал я, проигнорировав его слова. – И в худшем случае ты останешься без охранного агентства. Это будет твой небольшой промах. Думаю, начальство такого не оценит.

      – Вон! – подскочил Нойзман, указав пальцем на дверь. – Уходите! Или